Вокруг не было ни одного человека. Только пара овец паслась вдалеке. Какая-то птица – мы дружно решили, что это ястреб, – описывала круги высоко в небе. Было так спокойно и тихо, словно мы остались на земле только вдвоем.
Настоящий рай.
– Теперь, когда мы с тобой остались наедине, – сказал Макс, – ты должна рассказать мне все секреты Натали. Правда, что она была в школе страшно некрасивой, прыщавой девицей в очках?
– Хотела бы я, чтобы так было! – засмеялась я. – Но она была точно такой же, как сейчас. Не думаю, что я видела у Натали за всю жизнь хотя бы один прыщик. Иногда она делала вид, что это так, просто чтобы быть как все, но мы ей не верили. Почти год она носила скобки на зубах, но ей это даже шло.
– Держу пари, вы с ней постоянно спорили из-за парней.
По его дразнящему тону я поняла, что Натали не рассказала ему всю историю с Ричардом. Что ж, не было смысла касаться этого сейчас.
– Один или два раза, – улыбнулась я. – Но никакой конкуренции на самом деле и в помине не было. Все были влюблены в Натали. Она всегда могла без особых стараний получить любого. Но мы были тогда еще детьми и не заводили серьезных отношений.
– А ты? Ты тоже могла получить любого, кого хотела?
Приближающийся стук копыт спас меня от ответа на этот вопрос: за нами появились два всадника, и мы поспешно отскочили, чтобы убраться с тропы.
– Спасибо! – прокричали они, удаляясь.
– Спасибо, что привезла меня сюда. Я даже не представлял, что может существовать что-то подобное, – сказал Макс. – Это самый лучший момент во всей поездке.
– Не за что, – ответила я.
Здорово, что мы сюда приехали, и Макс – отличная компания. Я была так счастлива, что мы с Натали снова будем дружить. А значит, мы с Максом тоже станем друзьями, и отлично, что у нас возникла эта возможность получше узнать друг друга.
Я достала фотоаппарат и сняла Макса в центре вересковой пустоши на черно-белую пленку, чтобы передать контрастность ландшафта. Макс совершенно не стеснялся камеры. Он смотрел прямо в объектив, как будто это он снимал меня, а не я его.
– А можно где-нибудь здесь пообедать? – спросил он.
– Я знаю очень неплохое место, – сказала я, и мы пошли вниз по дорожке обратно к машине, в которой дремал Винс.
Я повела их в маленькую закусочную в Эксфорде и заказала рыбу, картофель и горошек для всех и коку для Винса. А потом попросила Макса взять мне лагер[5]и хохотала, слушая, как он пытается выговорить это со своим американским акцентом.
– Я должен позвонить Натали и рассказать ей, что я ем рыбу с картошкой в Эксмуре, – сказал Макс.
Он достал свой сотовый телефон и нажал несколько кнопок, но ничего не случилось.
– Это американский телефон? – спросила я у него.
– Нет, английский. Компания взяла их для нас в аренду на время съемок, но он не работает.
– Думаю, сюда не доходит сигнал, – сказала я. – Мы ведь на краю света.
– Да? – сказал Макс. – Тогда, наверное, лучше послать ей открытку.
Мы сидели на солнышке у реки и обедали. Макс соскребал кляр со своей рыбы и скармливал его воробьям, которые расселись на нашем столе и, не стесняясь, заглядывали нам в тарелки.
– Давайте, пичужки, – ворковал он. – Хорошо прожаренная мука. Ням-ням. Посмотрим, как вы взлетите после такой еды.
Я полистала книгу по архитектуре, которую Макс захватил с собой.
– А какие дома ты проектируешь? – спросила я его. Я только сейчас поняла, что не имею об этом никакого представления.
Макс достал ручку и быстро сделал несколько набросков на обратной стороне салфетки.
– Вот это – торговый центр в Штутгарте с вращающимся рестораном на крыше. Это – художественная галерея во Флориде – она немного похожа на ракету. А это административное здание в Ванкувере.
Я смотрела на его рисунки: уходящие в небо здания с конусообразным верхом, и не смогла сдержать улыбки.
– Тебе не кажется, что они все по форме напоминают фаллос? – заметила я.
– У этого в Ванкувере еще две круглые стоянки для машин, – ответил Макс.
Он взял салфетку и дорисовал две круглые детали по обеим сторонам небоскреба.
– О, теперь я всегда смогу узнать твои работы, – поддразнила его я. – Оказывается, это ты тот парень, который рисует на внутренней стороне дверей в туалетах. Я и не представляла, какой ты знаменитый.
– Я хотел покрыть крыши стоянки искусственным мехом, но это оказалось нерентабельно, – объяснил Макс.
– Какая жалость! Я бы с удовольствием полюбовалась таким зданием.
– Я получал призы за эрекцию, – гордо заявил он.
– Ни капли не сомневаюсь, – засмеялась я.
Он вел себя возмутительно, но в него нельзя было не влюбиться!
После обеда мы поехали в Уинсфорд – всего за несколько миль, чтобы Макс мог взглянуть на местную церковь.
– Этот портал скорее всего норманнского периода, а алтарь, я уверена, тринадцатого века, – небрежно объясняла я, когда мы шли по дорожке. Я успела заглянуть в его книгу, пока он ходил в туалет. – А все остальные решения – вертикальны.
Я абсолютно не понимала, что все это могло значить, но мне нравилось, как это звучит.
Я ходила за Максом по пятам, пока он исследовал амвон, относящийся к эпохе Якова I, и круглую норманнскую купель, а потом мы бродили по церковному кладбищу и рассматривали надгробные плиты. Обычно кладбища нагоняли на меня тоску, но это располагалось на высоком холме с чудесным видом на долину внизу.
– Я хотел бы, чтобы меня здесь похоронили, – сказал Макс. – Здесь совсем не так тоскливо быть мертвым.
– Как скажешь, – отозвалась я с пониманием.
– А теперь ты покажешь мне ту самую церковь?
– Иди за мной, – сказала я.
Мы вернулись к машине и доехали до Порлок-Уие, и там я поразила Макса своим умением ориентироваться, проведя его по незаметной тропинке за закусочной, которая поднималась на холм.
– Туда нужно идти около часа и столько же обратно. Ты готов к этому?
Что за глупый вопрос, Макс был готов к чему угодно.
По пути мы встретили двух спортсменов, но в основном шли в одиночестве. Ноги скользили по опавшим листьям, но мы поднимались все выше. Макс рассказал мне, как он начал заниматься архитектурой. Сначала он хотел стать художником-мультипликатором, но еще в школе победил в конкурсе, на который послал свой проект просто шутки ради. Он нарисовал посадочную площадку для первой марсианской колонии, но теперь это киноцентр в Нью-Джерси.
Я поскользнулась на прелых листьях, но Макс поймал меня за руку.
