– А ты не хочешь поспать прямо здесь?
– С ума сошел! Мама уже, наверное, тревожится.
– Дженифер, просто невероятно… Ты по-прежнему девственница.
– Ну и что? Это очень плохо?
– Нет, но для меня это упущенная возможность.
Снаружи было облачно. Дженифер никогда не оказывалась на улице в такой поздний час, никогда не видела город таким пустынным. Смотря на пробегающие за окном фонари, с головой, как бы окутанной утренним туманом, Дженифер размышляла о том, какие отношения установились у нее с Маркосом. Они теперь будут все время друг с другом? Но что это значит: встречаться каждый день или по выходным? Он будет навещать ее дома? Откровенно говоря, Дженифер этого совсем не хотела. Маркос остановил машину перед ее домом. В гостиной горел свет.
– Господи, неужели мама не спит?
– Хочешь, я выйду вместе с тобой?
Дженифер открыла дверцу, но не захлопнула и направилась ко входу в дом.
– Не надо, подожди здесь немного.
Через занавеску были видны два силуэта: мужчины, сидевшего за компьютером, и матери, с сигаретой во рту. Дженифер испытала прилив раскаяния и бурной радости.
– Дже, все в порядке?
– Да, все в порядке, спасибо, Маркос, пока.
Дженифер вынуждена была почти перейти на крик, прощаясь с Маркосом. Она не без труда нашла в рюкзаке ключ и постаралась как можно скорее открыть дверь. Запах табака унес ее в далекое детство. Дженифер бесшумно пробралась в гостиную и застыла, глядя на того, кто согнулся над клавиатурой: подтяжки над голубой сорочкой, кудрявые седеющие волосы.
– Папа…
Мужчина остался неподвижным. Возможно, он не был уверен, что кто-то мог позвать его в такой ранний час. Но все же обернулся и, увидев Дженифер, широко раскрыл руки.
– Дженифер.
Она пошла к отцу. Тот обнял ее, поцеловал в лоб.
– Дочка, да ты совсем выросла. Где ты была?
В его голосе слышалась такая нежность, что Дженифер побоялась совершить хоть одно движение. Этот миг был невероятно хрупким, и любая малость могла его разрушить.
– Папа, я так скучала…
Слова выговаривались с трудом. Дженифер опасалась расплакаться. Она хотела сказать больше, но не получалось. Дженифер протянула руку, попыталась дотронуться до отцовского лица, но не смогла. Ее захлестнула волна страха, волосы встали дыбом: она никогда больше не сможет до него дотронуться, расстояние между ними стало непреодолимым.
– Дженифер.
На лестнице мать, одетая в длинную ночную рубашку, казалась привидением. Услышав ее голос, Дженифер обернулась к отцу, но не нашла никого. Ужас охватил ее. Она не осмеливалась двинуться с места. Мать дотронулась до ее плеча, и Дженифер едва не потеряла сознание.
– Дженифер, дочка…
Широко раскрыв глаза, сжав зубы до боли, она поглядела на мать и увидела: огромные черные круги окружили материнские глаза, наполненные слезами.
– Дженифер… папа умер.
ГЛАВА 26Беременная Паулинья в гостях у Дженифер
Дженифер вся погрузилась в домашнее задание, когда в дверь позвонили. Уже шел десятый час, Дженифер была дома одна. Отлучки матери – Дженифер подозревала, что она проводит время в соседнем доме, – делались все более частыми. Дженифер спустилась по лестнице, подошла к переговорному устройству. Паулинья. С сильно бьющимся сердцем Дженифер пошла открывать. Послышался шум мотора такси, отъезжавшего от дома.
– Дженифер, милая…
– Паулинья.
Они долго обнимались, сначала с закрытыми глазами, а потом с открытыми. Это было чудесное ощущение: крепко сжимать Паулинью в объятиях. Точно найти что-то дорогое для тебя, давно потерянное или украденное. Живот Паулиньи уже заметно округлился. Щека, прижатая к плечу Дженифер, волосы подруги между ее пальцев – все укрепляло чувство, знакомое ей давно: она любила эту девушку, любила всей душой.
Дженифер взяла сумочку из рук Паулиньи и, обняв ее за талию, повела в дом. Закрывая дверь, Дженифер увидела тело подруги, обтянутое джинсами. Да, оно изменилось, но не утратило того очарования, которое однажды свело их вдвоем в постели. Паулинья упала в кресло. Единственная горевшая лампочка испускала сквозь абажур таинственное, романтическое свечение. Дженифер подошла к Паулинье, любовно взяла ее за руку.
– Что-нибудь съешь?
– Нет, я бы лучше выпила.
Дженифер направилась к бару. Она ничего не понимала в напитках, узнав лишь бутылку виски, из которой иногда отпивал отец. Дженифер налила немного на дно винного бокала и протянула Паулинье, взявшей его двумя руками, бережно, как драгоценность.
– Виски в бокале для вина?
– А что, нельзя?
Паулинья поднесла бокал к губам, выпила все одним глотком. Потом отняла руку, не открывая глаз, втянув голову в плечи. Дженифер отобрала у нее бокал, села на колени перед подругой. Покачала головой, точно имела дело с нашалившим ребенком. Поставила бокал на пол, взяла Паулинью за руки, чтобы та подвинулась.
– Паулинья…
– Ох, Дже…
Паулинья явно изменилась. Раньше она была подростком, вот-вот готовым превратиться в зрелую женщину. Теперь же черты ее лица выражали нескрываемую печаль. Дженифер глубоко вздохнула, уселась на пол, не отрывая взгляда от Паулиньи.
– Знаешь, что сейчас делает моя мать?
– Нет.
– Занимается любовью с Реем.
Паулинья недоверчиво поглядела на нее. Дженифер встала и обняла Паулинью. И почувствовала, что все ее тело содрогается от глухих рыданий. Тогда Дженифер прижалась губами к уху подруги.
– Успокойся, ты же со мной.
Судя по движению головы, Паулинья утвердительно кивнула, но все-таки еле сдерживала слезы. И внезапно ее тело начало сотрясаться еще сильнее.
– Дженифер, это невероятно…
– Давай не будем о нем.
Паулинья подняла голову, посмотрела на Дженифер. Сколько боли было написано у нее на лице! Красные глаза, мокрые от слез щеки, дрожащие губы, морщины на лбу, спутанные волосы… А ведь она была немногим старше Дженифер. Целуя Паулинью, Дженифер ощущала соленый вкус ее слез.
– Он тебя недостоин.
Паулинья закрыла лицо руками и в отчаянии разрыдалась. Дженифер снова прижала ее голову к себе. Она ненавидела Рея, но в ней росло и легкое презрение к Паулинье: залететь вот так бездумно, отдаваясь на волю своих порывов… Как Паулинья могла оказаться такой слабой? Дженифер вспомнила Стефанию: та, по крайней мере, знала, чего хотела, извлекая выгоду из связи с мужчинами, жадными до ее молодого тела. Но Паулинья… Нет, Паулинья залетела как последняя дура, и только из-за полного своего незнания жизни. Она была влюблена, ей нужен был ребенок от Рея. В то же время Дженифер чувствовала себя покинутой. Но она не сомневалась в своей власти над подругой. Беременность Паулиньи была всего лишь детским приключением, в конце концов та вернется к Дженифер. Паулинья уже не раз возвращалась. Но теперь она ждала ребенка. «Кто знает, – заключила Дженифер про себя, глубоко вздохнув, – может, все это не так серьезно». Она отстранилась от Паулиньи, намереваясь повести ее в свою комнату, и в этот момент раздался звук ключа, открывающего дверь с улицы: мать возвращалась домой. Паулинья вздрогнула. Дженифер встала, подошла к двери в гостиную и, с высоко поднятой головой и невозмутимым лицом, встретила мать.
