Григ возмущенно качал головой.
— И ты осмелилась поверить в эту чушь?
— Да, потому что некоторые вещи в ее рассуждениях были правдой.
— Например?
Она замолчала, собираясь с силами.
— Хотя бы тот факт, что ты предложил мне переехать к тебе лишь после того, как Лорен попросила меня съехать с ее квартиры. А еще то, что ты так и не предложил мне выйти за тебя замуж. — Она бесстрашно выдержала его взгляд. — И ты ни разу не сказал мне, что… что любишь меня.
Григ опустил голову, попытался что-то сказать, но слова не шли с его языка. Наконец он нарушил затянувшуюся паузу:
— Конечно, я любил тебя. Любил с того самого момента, как увидел впервые.
— А почему молчал?
— Я считал, что это и так очевидно. Я думал, что наше чувство настолько глубоко, что не нуждается в подтверждении.
— Ты не прав. Женщине как можно чаще надо слышать признания в любви, иначе она перестает быть уверенной в чувствах мужчины. Я так боялась тебя потерять! Надо было на что-то решиться, чтобы ты остался со мной… — Она осеклась, чувствуя, что ее слова значат совсем не то, что она хотела в них вложить. Теперь невозможно сказать, что она в действительности не делала аборт. Теперь-то как раз он ей и не поверит. Злясь на себя, она продолжила: — Но не только поэтому я ничего не рассказывала тебе. Ведь ты дал мне ясно понять, что думаешь о работающих матерях. А по этому вопросу я придерживаюсь противоположной точки зрения. Я считаю, что женщина вполне может совмещать карьеру и семейную жизнь. И я чувствовала себя очень неуверенно от твоей категоричности. Я мучительно ждала твоего возвращения, гадая, придется ли мне жить по твоим правилам, или ты все же согласишься пойти на компромисс.
— Но, тем не менее, ты разрешила ситуацию самым легким для себя способом!
— Ты просил меня рассказать правду, и я пытаюсь объяснить. Если бы ты только выслушал…
— Так я слушаю. Итак, какова твоя версия событий?
В его голосе сквозила такая неподдельная обида и злость, что Дара растерялась.
— Но я… я ведь говорю тебе…
— Ерунда! Ты сама себя убедила, что ни в чем не виновата. Но ни один человек — ни Лорен, ни кто-то другой — не смогли бы тебя заставить делать аборт против воли. Ты должна была захотеть это сама.
Дара в отчаянии прикусила губу и отвернулась, борясь с внезапно нахлынувшими слезами. Он высказал то, в чем она боялась себе признаться. Она ведь действительно всерьез думала об аборте и после того несчастного случая испытывала не только горечь, но и чувство огромного облегчения.
Дара судорожно стиснула бокал, и он лопнул у нее в руках. Остатки красного вина потекли по ее пальцам, смешиваясь с кровью.
Боль отрезвила ее. Не оборачиваясь, она тихо охнула, глядя на кровь.
— Наверное, ты прав, Григ. Но неужели это имеет сейчас значение?
— Имеет, черт побери!
Она покачала головой и встала, чтобы пройти в дамскую комнату, так как у нее не было носового платка.
— Нет, не имеет. Ты не веришь мне, и не поверишь никогда. Ты себя убедил в моей виновности и ничего не хочешь слушать. А раз так, то есть ли смысл продолжать наш разговор? — Она решительно пошла к выходу.
— Ты не женщина, у тебя нет сердца!
Она вздрогнула, но ответила всего-навсего:
— Конечно, а что тебе еще сказать? Закрой дверь, когда я выйду, а то испачкаю ручку кровью.
— Постой!
Дара остановилась и повернулась к нему.
— Мы еще не говорили о твоем отъезде. В нем нет необходимости.
— Ты обещаешь больше не вспоминать о прошлом? Ты не станешь больше при каждой встрече бросать мне в лицо упреки?
Глубоко вздохнув, он ответил:
— Нет, не стану.
Дара нервно рассмеялась.
— Лжец! Ты не в состоянии владеть собой. Ты ходишь за мной по пятам, тебе доставляет удовольствие постоянно мучить меня!
— Не уезжай, Дара! — Рука ее тем временем начинала болеть все сильнее. Она крепко стиснула зубы, чтобы не застонать, и ничего не ответила. — Не делай глупости. Обещай, что останешься здесь.
— Уходи, Григ.
— Нет, пока ты не дашь слово остаться, я не отстану от тебя.
— Ну, хорошо. Хорошо! — почти в истерике выкрикнула она. — Обещаю! Только оставь меня в покое!
— С радостью! — гневно воскликнул он и вышел, громко хлопнув дверью.
Ослабев, она прислонилась к стене. Теперь, после того, как он ушел, Дара поняла, что чувствует себя совершенно отвратительно. Кровь уже запачкала одежду, и надо было срочно перевязать руку, если она не хотела залить все вокруг. В кабинете управляющего имелась аптечка, но сейчас все было заперто, а сам он, конечно же, развлекается вместе со всеми. Не могло быть и речи о том, чтобы вернуться на вечеринку и выставлять напоказ свою глупость. В ее собственной комнате где-то было несколько пластинок пластыря, но вряд ли им можно было бы остановить такое сильное кровотечение.
Дара все еще пыталась сообразить, что же ей следует делать, но разум отказывался повиноваться и сосредоточиться, никак не удавалось. Наверное, слишком много коктейлей было выпито, решила она. Ладно, в любом случае сначала надо добраться до своей комнаты.
Дара резко повернулась к двери, но голова закружилась, и она чуть не потеряла равновесие. Здоровой рукой Дара успела, к счастью, ухватиться на спинку стула — того самого, который Григ пнул ногой, выходя. Но прежде, чем она успела выпрямиться, дверь открылась, и на пороге опять появился Григ.
— Мы забыли договориться, кто из нас сообщит капитану Джонсону о твоем решении остаться. Если ты не возражаешь, я могу…
Он осекся на полуслове и бросился к ней. — Господи, Дара, с тобой все в порядке? — Григ успел вовремя подхватить ее, иначе она бы упала.
Она попыталась засмеяться:
— Наверное, твое основное занятие — ловить падающих девушек.
— Не говори глупостей! Что, ты и вправду так сильно порезалась? Дара, маленькая моя, надо немедленно к врачу!
— Где тут его найдешь? — Она вроде бы ясно произнесла слова, но смутно чувствовала, что сказала не совсем то. Посмотрев на Грига, она прочла самый настоящий ужас в его глазах. — Слушай, это обыкновенная царапина. Что ты так разволновался?
Он усадил ее в кресло и заботливо осмотрел руку. Затем достал из кармана платок и промокнул кровь.
— Подними руку вверх и держи так. Я сейчас вернусь.
Ею овладело странное безразличие, и она почувствовала неодолимую усталость. Откинувшись на спинку, Дара закрыла глаза. Рука болела, а мозг терзали ставшие уже навязчивыми мысли о том, что Григ не верит ей, никогда ее не простит. Похоже, она разрушила не только свою, но и его жизнь. И ничего нельзя было сделать, ничего! Глупая слезинка против воли покатилась по щеке. Услышав шаги Грига, она торопливо вытерла лицо.
