Харпер, детектив ростом повыше, сказал:
— Ясно, поняли. Пошли, Фил.
Полицейские направились к зарослям акации.
Джейкоби позвонил в дверь. Хозяйка открыла через несколько минут. У Джейкоби перехватило дух — обычная реакция большинства мужчин, которые впервые видели Tea. Она куталась в розовую накидку, отнюдь не скрывавшую ее форм. Розовое очень шло Tea. Ее глаза скользнули по атлетической фигуре гостя, и она улыбнулась. Белые зубы ослепительно блеснули. Прислонившись бедром к дверному косяку, Tea поправила тонкими пальцами воротник, чуть обнажив загорелую грудь.
Но Джейкоби служил в полиции, а значит, видел и не такое. Он быстро пришел в себя и предъявил значок:
— Простите, мадам. Я из полицейского управления. Мне поручено организовать охрану вашего дома.
Улыбка исчезла. Зеленые глаза посуровели. Tea вопросительно приподняла бровь:
— Какую охрану? Что это значит?
— Пока это тайна, — тихо ответил Джейкоби, — но вам сказать можно. Доктор Форрестер сбежал из лечебницы.
Джейкоби поразился перемене, которая произошла с красавицей. Она, казалось, съежилась, изумрудные глаза потускнели, кровь отхлынула от лица, и кожа, покрытая ровным загаром, пошла пятнами.
— Пол? — сказала она хрипло. — Он… сбежал?
— Не волнуйтесь, мадам, — проговорил Джейкоби, — вас будут круглосуточно охранять. Я…
— Молчите! — Взгляд Tea блуждал по пустынному пляжу. — Войдите в дом.
Джейкоби прошел в гостиную. Там царил беспорядок. Было ясно, что накануне здесь здорово повеселились. Повсюду валялись пустые стаканы и бутылки, стояли пепельницы, полные окурков и пепла, на спинке кресла висел розовый лифчик, на ковре были разбросаны игральные карты. Застоявшийся запах спиртного и пота довершал неприглядную картину.
Хотя Tea тщательно ухаживала за собой, жила она по-свински, не заботясь о чистоте своего дома. Она было наняла негритянку-уборщицу, но та скоро сообразила, что Tea равнодушна к уюту и чистоте, и стала работать спустя рукава.
— Как ему удалось сбежать? — спросила Tea, повернувшись к Джейкоби.
— Понятия не имею, — ответил он, помня, что Беглер велел особо не распространяться. — Сбежал, и все тут.
— Куда смотрела охрана? — взвизгнула Tea. От шока она почти оправилась, кровь снова прилила к щекам. — Ведь он… какого черта его не держали взаперти? Он псих, он буйный! Почему его до сих пор не поймали?
— Мы ведем розыск, мадам, — сказал Джейкоби. — И обязательно найдем его, но капитан Террелл велел охранять вас, пока ваш муж на свободе.
Tea мерила шагами гостиную и размышляла. На глаза ей попался розовый лифчик, и она быстро сунула его под диванную подушку.
— А если он заявится сюда? — спросила Tea.
— Его схватят. Охрана будет при вас круглосуточно. Вам не о чем волноваться.
— Откуда он узнает, что я здесь?
— Капитан Террелл считает, что мы должны предупредить любую возможность.
Женщину передернуло.
— За мной, значит, будут следить две ваших ищейки? — Она поняла наконец, чем это может ей грозить, и в ее глазах сверкнул гнев.
— Они не станут вмешиваться в вашу личную жизнь, мадам, — уверил ее Джейкоби. — Они здесь только для охраны.
— Боже мой! — Tea в волнении стиснула руки. Вместо страха ее обуяла ярость. — Ладно, делайте как знаете. Но сейчас уходите, оставьте меня одну.
— Могу я осмотреть дом, мадам? Нужно проверить окна и двери.
— Не теперь, позже. Бога ради, уходите!
— Как скажете, мадам. — Джейкоби ушел, немного удивленный.
Сквозь грязноватые нейлоновые шторы Tea увидела, как он скрылся в зарослях, и побежала в спальню.
Брюс Эдкин сидел на кровати, закутавшись в халат. На его красивом загорелом лице с прямым носом и маленькими изящными усиками застыло выражение тревожного ожидания.
Эдкин, крупье местного казино, наезжал в бунгало уже несколько месяцев. Он вполне устраивал Tea. Ночью он работал, а днем ублажал ее. Мужчины, которых она принимала ночью, не приносили ей радости, а Эдкин умел доставить ей острое наслаждение. Его неутомимость и мужская сила полностью удовлетворяли Tea.
— Кто приходил? — спросил Эдкин, завязывая пояс халата. Он неважно себя чувствовал — здорово перебрал накануне. Вечеринка переросла в оргию. Эдкин смутно вспоминал, как улегся в постель с двумя женщинами сразу.
— Из полиции. Пол ночью сбежал, — ответила Tea. — Болваны, упустили его.
— Твой муж? — Эдкин напрягся, мутные глаза раскрылись. — Этот псих сбежал?
— Ну да! Теперь у меня охрана. Так бы и передушила этих дураков!
— Он заявится сюда? — Эдкин побледнел.
— А я знаю? Он же не догадывается, что я здесь.
— Тогда зачем приперлись фараоны?
— Не задавай дурацких вопросов. Налей выпить. Я до сих пор в себя прийти не могу.
— Ты не можешь? А я? — крикнул Эдкин. — Надо сматываться. Не хватает, чтобы твой благоверный меня зарезал. Уж я-то знаю, что он сделал с твоим дружком. Прощай. И советую держаться от меня подальше. Мне с психами связываться неохота, пускай куриц потрошит, а я как-нибудь перебьюсь.
— Ты хочешь бросить меня одну?
— У тебя теперь есть фараоны. — Эдкин торопливо одевался. — Они тебя в обиду не дадут. А если этот псих найдет меня здесь… Ох нет! Я сматываю удочки.
Tea презрительно смотрела на любовника.
— Я знала, что у тебя кишка тонка, но не догадывалась, что ты такой трус.
Эдкин застегивал брюки.
— Я не просто трус. Ты меня плохо знаешь. Я трус до мозга костей, особенно если псих с ножом может сюда забраться в любую минуту.
Tea пожала плечами, вернулась в гостиную и налила себе виски. Закуривая сигарету, она недовольно отметила, что у нее дрожат руки. В конце концов, даже хорошо, что Брюс уедет, решила она. Если она намерена оставаться в Парадиз-Сити, лишний скандал ни к чему. Очень скоро у нее отбоя не будет от газетчиков, так что Брюс ей здесь не нужен. Тут Tea вспомнила, что Уоллес Марич, президент городского банка, собирался навестить ее вечером. Нельзя, чтобы его засекли фараоны. И тут до Tea окончательно дошло, что телохранители — серьезная угроза ее процветанию. Ведь ее женатые поклонники приезжали сюда именно потому, что стены уединенного домика хранили их тайну. Разумеется, никто из них не рискнул бы появиться с Tea в обществе. А потеря поклонников означала конец доходам как раз в то время, когда Tea наделала долгов. К концу недели она планировала содрать со своих ухажеров по меньшей мере шестьсот долларов. Теперь денежки плакали. Она не осмелится никого принимать у себя. Придется звонить и извиняться. Да какое там — извиняться! Они все узнают из газет и отвернутся от нее как от чумной.
