Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
– Все только начинается, – неожиданно серьезно ответил Руперт.
Луиза молчала, размышляя над его словами. Действительно, все только начинается. Но что именно начинается? Вот она сидит в карете с незнакомцем, который стал ее мужем по ее желанию и согласию. Он смотрит на нее неожиданно серьезно, его зеленые глаза потемнели, стали почти черными. Луиза впервые видела графа таким, прежде он был неизменно весел, остроумен и… соблазнителен. Теперь же… ей даже стало немного страшно. Это ее муж. Он женился на ней из-за денег. Пусть она сама этого хотела и сама все устроила – реального положения дел это не изменит. Да, была та ночь, когда с ее губ слетели неосторожные слова о любви и когда он пообещал, что сделает ее счастливой. Но какое значение это все имеет теперь, когда нет обратного пути? Когда через несколько часов они остановятся в гостинице и зайдут в одну комнату, чтобы провести ночь вместе. И каждая следующая ночь тоже будет совместной. Луиза даже улыбнулась: мысль о совместных ночах заставляла сердце биться быстрее. Но будут и совместные дни. Смогут ли они с графом стать не просто мужем и женой, но близкими людьми? Нужно ли это графу – или ему достаточно ее денег?
– Если ты размышляешь, не совершила ли роковой ошибки, то могу лишь повторить свое обещание: я сделаю все, чтобы ты была счастлива.
Луиза не отвела взгляда, но и граф не опустил глаз. Они смотрели друг на друга, замерев и не решаясь даже вздохнуть. Луизе так хотелось верить. А Руперту так хотелось, чтобы она поверила.
…В Бате, в доме, который тетя Вильгельмина арендовала каждое лето и где молодожены должны были провести три недели, их ждало письмо, нарушившее то хрупкое равновесие, что успело возникнуть за три дня дороги. Майкл Грэхем умер во сне на следующий день после своего возвращения в Глазго, писал Мортимер Фланнаган.
Глава 13
Дорога в Глазго сильно отличалась от непринужденного пути в Бат, во время которого никто не заговаривал о серьезном, но постепенно устанавливалось некоторое подобие согласия. За три дня путешествия к источникам молодожены успели обсудить с десяток вполне нейтральных, но интересных тем, немного привыкнуть друг к другу, и даже совесть слегка отступила, перестала так сильно терзать Руперта. Ему начало казаться, что он действительно сможет сделать Луизу счастливой и тем самым сдержать обещание – не перед обществом, на которое ему, по большому счету, было сейчас наплевать, и не перед отцом мисс Грэхем… вернее, уже графини Рэйвенвуд, – нет, перед нею и собой. Луиза была мила, хотя, кажется, тоже еще не до конца поняла, что произошло, и выглядела вполне удовлетворенной своим выбором. Руперт собирался сделать так, чтобы она ни о чем не пожалела, и уже начинал догадываться, как именно это осуществить.
Письмо изменило все.
Раньше самый быстрый путь из Лондона в Глазго предполагал путешествие поездом до Ливерпуля, а затем морем до Глазго, однако соединение английских и шотландских железных дорог сделало маршрут более коротким. Для путешествия в Бат Луиза выбрала удобный экипаж, предполагающий расслабленное путешествие без попутчиков, только вот теперь речь шла в основном о скорости. Поэтому экипаж был оставлен в Бате, с наказом возвращаться в Лондон, а граф и графиня Рэйвенвуд, их слуги и чемоданы погрузились в поезд. С пересадкой доехав до Бристоля, они сели в состав, курсирующий по Каледонской железной дороге между Лондоном и Глазго и доставивший их в Шотландию менее чем за двенадцать часов.
Руперт полагал, что всю дорогу молодая жена будет плакать у него на плече, и приготовился к этому, даже вспомнил кое-какие слова утешения. Он совсем не успел толком узнать Майкла Грэхема, хотя и понял о нем многое за сумасшедшую неделю, предшествовавшую свадьбе. Даже на графа внезапная кончина новоиспеченного тестя произвела гнетущее впечатление – что уж говорить о его дочери? Однако Луиза снова удивила. Она не стала плакать, а словно закаменела, отвечала на вопросы односложно или вовсе не отвечала, и это выглядело страшнее, чем беспрерывные рыдания. Через пару часов такого молчания Руперту уже хотелось, чтобы жена расплакалась: он не понаслышке знал, что слезы способны принести облегчение. И все время, пока они ехали до Глазго, пока вагонные колеса отстукивали ритм, иногда совпадающий с ритмом сердца, Луиза не проронила ни слезинки. Она смотрела куда угодно, только не на мужа. Впрочем, на других она тоже не смотрела, полностью погрузившись в свое молчаливое горе.
День выдался прохладным и туманным, и перрон был окутан паровозным дымом; в вокзальной суете звуки казались громче, а люди походили на привидений, возникавших и растворявшихся в белой полумгле. Пахло железом и мазутом. Руперт помог Луизе выйти из поезда, взял ее под руку и лишь тогда увидел Мортимера Фланнагана, ожидавшего прибытия графа и графини Рэйвенвуд. Траурная фигура, смотревшаяся еще мрачнее за счет похоронного выражения сурового лица, резко выделялась на фоне спешащих по своим делам людей. Впервые за время путешествия из Бата в Глазго граф задумался не о том, как утешить Луизу, а о делах насущных. В письме было сказано, что Майкл Грэхем не проснулся утром, предположительно скончавшись от сердечного приступа; но какими новостями «порадует» сейчас прибывших этот неприятный человек, продемонстрировавший свое презрение к выскочке-аристократу еще во время своего пребывания в Лондоне? Кто наследует имущество и как дальше пойдут дела?
Фланнаган шагнул вперед, поклоном приветствуя Луизу:
– Мисс Грэхем… прошу прощения, графиня, я все никак не привыкну… Мне жаль, что обстоятельства вашего возвращения столь печальны.
Именно этот момент Луиза, к сожалению, выбрала, чтобы нарушить свое многочасовое молчание, шагнуть к давно знакомому человеку и, припав к груди Фланнагана, разрыдаться. Умом граф понимал, в чем причина подобного поведения, однако предпочел бы, чтобы на месте Мортимера оказалась безопасная в этом смысле леди Крайтон. Руперта совершенно не устраивало, что его молодая жена не сумела проявить эмоции при супруге, а теперь самозабвенно плачет в объятиях человека, ранее имевшего на нее определенные виды. В том, что Фланнаган их имел, граф уже давно не сомневался. Все то же верное чутье на людей, никогда его не обманывавшее.
Остаться сейчас в стороне – значило полностью уступить свои позиции в самом начале. А потому Руперт, не заботясь о приличиях, взял Луизу за плечи, фактически вырвав ее из объятий Мортимера, и обнял. Графиня пребывала в такой растерянности, что, кажется, даже не заметила этого. Руперту было мучительно тяжело видеть эту сильную девушку в таком состоянии. Его боль сейчас ничем нельзя было облегчить, только обнимать ту, которая потеряла любимого отца, но будь граф проклят, если это будут чьи-то чужие объятия.
Фланнаган сверкнул на Руперта глазами и, к счастью, никак не прокомментировал его действия – осознавал, что у мужа гораздо больше прав, чем у старого знакомого. Граф оглянулся и увидел, что Виггс уже позаботился и о чемоданах, найдя носильщика, и о горничной, которая боялась подступиться к хозяйке.
– Мистер Фланнаган. – Кажется, настало время официальных приветствий. – Благодарю вас за то, что вы нас встретили.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
