— Ее тоже не было.
— Жаль! — Анч иронически улыбнулся. — Повезло девушке. Она, очевидно, меня ждала: я обещал ехать на шхуне.
Минуту шли молча. Анч несколько раз посмотрел на море. Наконец он остановился, точно что-то разыскивая.
Инспектор напряженно всматривался. Ему показалось, будто и в самом деле где-то очень далеко светятся огоньки, и он указал в ту сторону Анчу.
— Должны появиться оттуда, — сказал Анч. — После полуночи стемнеет, и мы их, несомненно, увидим. Сегодня нам надо проплыть на байдарке двенадцать миль. Почти двадцать три километра. Это советские территориальные воды. Как только выйдем из них, окажемся на палубе парохода, и наши приключения закончены. «Кайман» будет стоять там и ремонтировать неожиданно испортившиеся машины. Капитан постарается подойти поближе… Это, между прочим, возмутительно со стороны советских властей — объявлять такую широкую прибрежную полосу территориальными водами. У большинства держав она равняется лишь трем милям… А вот и наша берлога!
Они подошли к тому месту, где была спрятана байдарка, и сразу же прилегли отдохнуть после утомительного дня. Лежа, они не спускали глаз с моря. Оба посматривали на часы. Часы Ковальчука показывали двадцать два часа сорок одну минуту, часы Анча — двадцать два часа сорок минут. Инспектор помнил, что показания его часов точно совпадали с показаниями часов адской машины. Он сказал об этом Анчу. Тот, ничего не ответив, кивнул головой.
Приближалась желанная минута. Ковальчук зажег спичку и не отрывал глаз от секундной стрелки. Оставалось двадцать секунд, десять, пять, три… тик-тик-тик-тик… тик-тик-тик-тик… две секунды сорок шестой минуты. В море царила тишина. Ковальчук окаменел, спичка выпала из его пальцев и погасла. Инспектор поднял голову и невидящими глазами смотрел на звезды. Часы Анча показывали двадцать два часа сорок пять минут… Тик-тик-тик-тик-тик, — выстукивала секундная стрелка. Проходили секунды, но было все так же тихо. Десять, одиннадцать… На двенадцатой секунде с моря долетел звук взрыва. Анч, следивший за своими часами, сказал, не оборачиваясь к Ковальчуку:
— Взрыв произошел в четырех километрах отсюда. Ваши часы спешат на одну минуту.
Глава XXII НА «БУРЕВЕСТНИКЕ»
Семен Иванович Трофимов вышел из каюты и поднялся на мостик, по которому из угла в угол прохаживался вахтенный начальник. Увидев командира корабля, вахтенный остановился и хотел доложить, что за время вахты ничего особенного не случилось, но капитан-лейтенант кивнул ему головой и, отвернувшись, подошел к фальшборту. Опершись руками на планшир, он устремил взгляд на море, куда вышли на ночную прогулку «Колумб» и две шлюпки «Буревестника».
На эсминце, как обычно, в это время было тихо. Большинство краснофлотцев после весело проведенного дня улеглись спать. Часть была в море — на шлюпках и на шхуне. Вахтенные стояли на своих постах. Семен Иванович любовался ночью и думал о завтрашнем походе в свой порт, об учебной стрельбе из торпедных аппаратов, которая должна была состояться послезавтра. Лунная ночь мешала ему сосредоточиться на будничных заботах и вызывала желание перекинуться с кем-нибудь словом. Командир обернулся к вахтенному, собираясь спросить, как тому понравился рыбацкий праздник, но увидел, что вахтенный всматривается в прибрежную полосу бухты, и последовал его примеру. Вскоре он рассмотрел три черные точки. Они приближались к эсминцу. К кораблю подплывали какие-то люди.
— Это что еще за манера по ночам так далеко заплывать? — громко проговорил командир.
Вахтенный повернулся и доложил, что это, вероятно, купальщики из выселка.
— По-моему, плывут они совсем не из выселка! — сердито заметил командир.
Трое пловцов быстро приближались к кораблю. Вахтенный и командир внимательно следили за ними. Пловцы обгоняли друг друга. Но вот кто-то вырвался вперед и продолжал плыть, не уменьшая скорости.
— Что это еще за состязание? — снова спросил командир. И, помолчав, добавил: — Предупредите, согласно уставу.
Вахтенный подтянулся, набрал в легкие воздуха и закричал:
— Эй, там! Не под-плы-вать! Держи сто-ро-но-ою!
Пловцы не обратили внимания на окрик. Один из них что-то кричал, но пока невозможно было разобрать, что именно. Вахтенный, прислушиваясь, приложил ладони к уху.
— А ну-ка, пошлите шлюпку, — сказал Семен Иванович. — Пусть задержит этих молодцов. Надо проучить… Знают же, что около корабля плавать нельзя!
Распоряжение командира еще не было выполнено, когда первый пловец отчетливо прокричал:
— Скорее поднимите на борт! Скорее!
Стало ясно, что это не обычные купальщики. Что-то случилось. Командир корабля резко скомандовал:
— Последнее предупреждение, чтобы ближе не подплывали! Немедленно спустить шлюпку! Подготовить сигнал тревоги!
В один миг шлюпка отошла навстречу пловцам. Через несколько секунд первый из них схватился за борт и ловко вскочил в шлюпку. Это был Марко. На этот раз он обогнал Люду.
— Товарищ командир, немедленно на корабль! «Колумб» сейчас взлетит на воздух. Надо спасать людей!
Младший командир на шлюпке ничего не понимал. Он знал, что надо забрать пловцов, и шлюпка шла за остальными, находившимися приблизительно в ста метрах. Но оттуда доносился девичий крик:
— Плывите на корабль! На корабль! Не задерживайтесь!
Марко так горячо требовал немедленно плыть на корабль, а двое других пловцов так настойчиво его поддерживали, что командир шлюпки приказал возвращаться. Краснофлотцы изо всей силы налегли на весла.
Через минуту Марко взбежал по трапу на палубу корабля. Его повели на командирский мостик. Но он не шел, а с такой быстротой бежал впереди провожатого, что тот едва поспевал за ним.
— Кто такой? — резко спросил командир.
— Юнга со шхуны «Колумб», Марко Завирюха!
— Что случилось?
Марко торопливо рассказывал, в чем дело. От волнения и поспешности выходило несколько путано, но капитан-лейтенанту сразу стало ясно, что «Колумбу» угрожает опасность.
— Коротко, — сказал командир: — что там?
— Адская машина! Сейчас произойдет взрыв.
— Когда?
— В десять часов сорок пять минут!
Командир взглянул на часы. Было двадцать два часа двадцать семь минут. Оставалось восемнадцать минут.
В двадцать два часа тридцать одну минуту «Буревестник» снялся с якоря и пошел из бухты, развивая наивысшую скорость. В бухте чернели две точки. Это двое пловцов медленно плыли параллельно берегу, следя за ходом эсминца. Казалось, они неохотно возвращались на берег.
За кормой корабля тянулся бурнопенный след. От бортов его широко расходились волны. Машины в недрах стального корпуса работали в полную силу, равную мощности большой электростанции. Корабль рассекал морской простор, луна и электричество освещали напряженные лица моряков. Казалось, на всем эсминце оставались спокойными только хронометры и лицо капитан-лейтенанта Трофимова.
