«Пока я по подвалам лазил, кто-то попортил строителям работу, – усмехнулся старик. – Знать бы еще, кто именно».
Он залез в карман за папиросами, достал их, но не нашел зажигалки.
Старик мысленно вернулся к ночному приключению.
Лиса и енот перевели Дзендзелюка через реку, потом был лес, подъем по склону изъеденного оврагами холма. У подножия следующего холма, того самого, на котором располагалась древняя крепость, их дожидался крупный бобер.
– О, старый знакомый, – вспомнил дед.
После небольшой паузы – пан Дзендзелюк мог на что угодно поспорить, троица в это время совещалась! – лиса и енот припустили в разные стороны, и теперь провожатым стал бобер. Взойдя на холм, старик несколько минут отдыхал, восстанавливая дыхание и сердцебиение. Провожатый сохранял олимпийское спокойствие. Убедившись, что человек готов продолжать путь, бобер ступил под сень развалин.
Почти полная луна светила ярко, Дзендзелюк хорошо видел, куда деловито топает зверек.
– Вот и переступил я границу, – прошептал старик, догоняя проводника.
Сунувшись в лаз, дед сдал назад и быстро смастерил из веточки и куска курточной подкладки подобие факела.
Вернувшийся бобер посмотрел неодобрительно, но ничего не сказал.
Странно, пану Дзендзелюку действительно стало ясно, что грызун вот-вот откроет рот и отчитает его за использование огня. Но эта долгая дуэль взглядов все же закончилась, бобер вновь скрылся в проломе.
Каменный коридор произвел на старика серьезное впечатление. Ради такого стоило перемазаться землей в узком лазе. А уж в зале-сокровищнице Дзендзелюк и вовсе потерял дар речи. Наконец дед смог вымолвить:
– Господи, стоит им копнуть, и они все это получат!..
Бобер, сидящий на куче золота, еле заметно кивнул.
– Чего же ты хочешь?
Молчание.
– Чтобы стройки не было, да?
Самый богатый в мире бобер снова кивнул.
– Как же мне это устроить?.. – Старик почесал щетинистый подбородок. – А может, перепрячем?
Грызун остался недвижим.
– Крайний вариант, да?
Кивок.
«Не предполагал, что на старости лет буду болтать с бобром-миллионером», – промелькнула вдруг мысль в дедовой голове.
– Строителей можно остановить, если наслать сюда ученых. Но, как я кумекаю, это тоже не вариант. Вам с лисой и енотом нужно сохранить это местечко нетронутым, так?
Бобер молча подтвердил.
– Буду думать, – пообещал Дзензелюк.
Провожатый слез и поковылял к выходу. Дед зашаркал за ним, но остановился.
– А ну-ка, погоди! – Пан Дзендзелюк вернулся к драгоценным россыпям и бросил туда сбереженную в кармане цепочку с кулончиком.
Бобер поглядел на человека одобрительно.
«Одобрительно-обобрительно», – усмехнулся старик.
Его проводили до спуска с холма. Винтовую лестницу пан Дзендзелюк проклинал до самой реки. На мосту он захотел закурить, но зажигалки при нем не было – осталась возле входа в лаз.
Натрудившиеся за ночь звери отдыхали, уйдя подальше от замка. Возле цитадели остались лишь наблюдатели. Эскадрильи птиц с энтузиазмом исполняли приказ Михайло, чем сильно доводили рабочих.
Волк и медведь выбрали отдельную ложбину, устроились и предались расслабленной беседе, валяясь на мягком мхе.
– Я что подумал, Михайло, – сказал Серега. – У маленькой слабой страны и руководитель грызун, а у нас в лесу как-никак ты, медведь. Это я не подлизаться решил, ты меня давно знаешь. Мне интересно сравнить. Тут, в общем-то, приятно. Чисто, правильно все. Но воздух – другой. Лес тоже чуточку не тот. Будто чего-то не хватает.
– То же самое и я ощущаю, – вздохнул Ломоносыч. – У нас всего больше. Мы безалабернее, зато душевнее. Но здешние братья тоже очень хорошие хлопцы.
– Добрые паны.
– Точно.
– Но какова дисциплинка-то? – ухмыльнулся волк. – Кинули бобрам клич грызть деревья, они и стартанули строем. У нас ты бы на пинках их выгонял.
Лесной тамбовский губернатор вздохнул:
– Народ здесь с понятием. Нам бы такую сознательность – давно бы наш край лучшим стал.
– Он и так лучше некуда, – то ли пошутил, то ли вполне серьезно сказал Серега.
– Спору нет. – Мысли Ломоносыча перескочили с философского на насущное. – Нынче строители наверняка охрану оставят. Если не заснет, испугаем?
– Обязательно, – осклабился серый.
Если долго жить на помойке, то постепенно перестаешь это замечать. Лишь в какие-то странные минуты, когда ум вырывается за границы твоих повседневных интересов, вдруг прозреваешь и ужасаешься: «Боже мой, что я тут делаю?! Почему именно здесь? Почему именно я?» Становится ясно, надо что-то менять. Либо покинуть свалку, либо сделать наконец уборку.
Эм Си Ман-Кей, в целом неглупый шимпанзе, еще в первое утро распознал суть обиталища бурундукиборгов, однако радость встречи с единомышленниками заглушила голос здравого смысла.
По мере того как еженощный танцевальный марафон все больше становился обязанностью, чем развлечением, Эм Си чаще и чаще ловил себя на мысли: что-то идет не так. Никогда еще его не слушали так жадно, никогда не принимали столь горячо. Цирк не считается, там он исполнял роль дутого предсказателя, вытаскивающего записки с глупыми пророчествами. Теперь у афро-англичанина была публика, любящая именно его талант читать рэп и стишки на ходу лепить. Вроде бы сущая безделица, многим вообще не нравился треп Ман-Кея, даже друзьям, а нашлись наконец подлинные ценители прекрасного.
Каждый вечер кумир бурундукиборгов дарил им новую версию композиции, посвященной себе любимому:
Вру, вру, вру, в рубахе парень.
Рад, рад, рад, родился.
Немного вульгарен,
в академиях не учил…
Собакой буду,
если вас забуду,
буду верен хип-хопу,
притопу, прихлопу!
Бурундукиборги, салют!
Петь-плясать – тоже труд,
Когда-нибудь оценит
нас наша страна,
и на всех-всех стенах
напишут наши имена!
Я вам благодарен,
что здесь появился.
Вру, вру, вру, в рубахе парень.
Рад, рад, рад, родился.
Публика ревела, вместо цветов на сцену летели радиодетали. Бурундукиборги выражали дикий восторг.
Появилась мода а-ля Эм Си. Каждый норовил приодеться во что-нибудь, напоминающее пиджак и брюки шимпанзе. Сине-красное присутствовало во всем. Некоторые его поклонники даже стали красить головы в такую полоску. Получалось смело, но спрятаться в лесу такому моднику было не под силу. Самым простым проявлением «стиля Эм Си» было ношение на шее чего-нибудь блестящего. В ход шли конденсаторы, транзисторы и прочий металлический лом, добываемый бурундуками на человеческих свалках. На этой почве возник целый рынок, зверьки менялись, перекупали вещицы, торговались почти до драк.
