Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
Задов прикинулся спящим и, натянув одеяло на голову, громко храпел до тех пор, пока Хохел не ушел, тяжело вздыхая.
Через несколько дней Леву выписали и в авральном порядке отправили в командировку. Никто из командования не обратил внимания на его стенания и жалобы, что он не может дышать полной грудью. От сеанса иглоукалывания у Скуратова он категорически отказался, хотя слава о Малюте как о классном рефлексотерапевте шла далеко за границами отряда. Добровольно за медицинской помощью к заплечных дел мастеру Задов обращаться не собирался.
С тех пор отношения между Задовым и отрядным священником назвать прохладными мог только неисправимый оптимист.
Уже в штабе Владимиров со Скуратовым, посовещавшись, составили отчет о проведенной проверке противодиверсионной обороны объекта.
Никаких брешей нет. Сети не сгнили. А боны… боны выдержат любой шторм, даже девятибалльный. Запечатав донесение, написанное на бересте, в туесок пневмопочты, они остались довольны собой, а заодно и проделанной работой. Командир и его заместитель посчитали свой долг выполненным сполна и немедленно отправились в офицерское кафе отдохнуть от дел праведных. Заодно и червячка заморить не помешает.
Куратор отряда из Главка долго ломал голову над их отчетом о проделанной работе. Он даже попытался рассматривать берестяное послание на свет, надеясь увидеть что-нибудь между строк. Ясности от этого не прибавилось. Куратор испытал яркую гамму чувств, ощущая, как у него начинает кипеть кровь и плавиться мозг. Запрос о проверке противодиверсионной обороны он посылал капитану аэропланонесущей ладьи «Скрытень» подводного базирования. Ответ же неожиданно пришел от сухопутчиков за подписью Владимирова и Скуратова. В нем они бодро рапортовали о проделанной ими титанической работе на суше и на море. Еще они просили выделить дополнительные средства для создания новых пунктов раннего обнаружения низколетящих ковров-самолетов и скрытно стелющихся скатертей-самобранок недружественных, а то и откровенно враждебных государств. Куратор, скрипя зубами от возмущения, сделал для себя пометку на последнем листке настольного перекидного календаря.
А в канун Нового года в праздничном приказе вместо премии и благодарностей, написанных на глянцевых грамотах с золотым обрезом, командир отряда и его заместитель получили по выговору за очковтирательство и головотяпство.
…Скуратов вышел из здания штаба и двинулся наискосок через плац в жилую зону. Теремки бойцов отряда стояли за узким палисадником, огороженным низким забором. На мгновение задумавшись, Малюта зашагал к домику отрядного священника. В том, что Шаманов у себя, Малюта не сомневался: из открытого окна доносились душераздирающие звуки. Тонкий визг на высокой ноте перемежался пронзительным скрипом заостренного гвоздя по стеклу. «Кошечку мучает или проводит особый ритуал с жертвоприношением. Раньше за ним особой жестокости не замечалось, кроме как по отношению к Задову. Да и работу брать на дом не в его правилах. Все в этом мире меняется в худшую сторону: погода, цены, а в первую очередь – люди. Дуров узнает, потом греха не оберешься. Старый интеллигент непредсказуем, особенно когда дело касается живых тварей. Вряд ли он простит, что скотину тиранят без его ведома»,– с грустью подумал Скуратов, передернув плечами. Он поднялся на крыльцо, стукнул согнутыми костяшками пальцев в дверь и, не дождавшись ответа, шагнул внутрь, бубня под нос скороговорку-оберег: «Пускай творят над ним обряд. Поют за упокой!»
Внутри царил полумрак. Малюта поморгал, чтобы глаза быстрее привыкли к темноте после яркого солнца. К нему шагнула фигура в темном балахоне. До этого она сливалась с черным квадратом ковра, висевшего на стене.
– Мое почтение, гражданин Скуратов,– сухо молвил Латын. Он не любил, когда назойливые человечки к нему врываются без приглашения и отрывают от дел. Правую руку Шаманов держал за спиной и до рукопожатия не снизошел. На античной эллинской подставке из белого мрамора стояла коряга-гнилушка, отдаленно напоминающая дракончика с короткими крыльями. Она слабо мерцала синими переливающимися огоньками, но света не давала.
– И тебе не болеть,– ответил на приветствие контрразведчик. Он подошел к окну и рывком отдернул тяжелую портьеру, расшитую серебряными звездами. В комнату ворвался свет летнего дня. Полумрак и зловещую атмосферу он справедливо считал непременными атрибутами своей профессии и с ревностью относился, когда их использовали другие, даже очень уважаемые люди.– Забавный у тебя ночник. Ни электричества, ни керосина тратить не надо. Над кем сегодня измываешься?
Латын с явной неохотой вытащил руку из-за спины и показал Скуратову тонкую желтую трубку с несколькими отверстиями в ряд. Немного помявшись, объяснил:
– Учусь на флейте играть, разучиваю гаммы друидов. Это один из способов оживления мертвой материи и овладения левитацией. Извини, если кого потревожил. Вреда от этого никому не будет. Только польза.
– Странный у тебя музыкальный инструмент…
– Флейта как флейта,– пожал плечами Шаманов, ухмыльнулся и с гордостью добавил: – Только материал, из которого она сделана, особенный. Она сделана из берцовой кости первого воздухоплавателя.
– Икар вроде жив еще! Наши его в Амстердаме на конференции видели. Он в баре всех летунов споил домашним виноградным вином, а потом знатный дебош устроил, требуя повесить табличку «Ветераны обслуживаются без очереди». Зеркальную витрину амфорой разбил. Старый перечник живее всех живых,– удивился Малюта.– Или у него протез? Я бы знал.
– Нет у него никаких протезов. С ногами все в порядке.– Латын пробежал узловатыми пальцами по отверстиям флейты, повторяя только ему одному известный порядок загадочной мелодии, заставляющей в жаркий день бегать мурашки по спине.– Никакой он не первый покоритель воздушной стихии. Даже и не второй. Старый враль совсем из ума выжил…
За окном послышались веселые трели. Кто-то беззаботно насвистывал зажигательный мотивчик «семь сорок». Малюта перевел взгляд на окошко. По плацу со стороны моря шел Лева собственной персоной с удочкой в одной руке и эмалированным ведром в другой. Он возвращался с рыбалки довольный собой, уловом и всем белым светом. После баньки Задов успел смотаться на берег порыбачить, а заодно проверить свою удачу. Рыбалка удалась на славу! Ведро с уловом приятно оттягивало руку. Жизнь налаживалась. О проигрыше в казино Лева успел забыть, как о страшном сне.
Контрразведчик Малюта повернулся к отрядному священнику и, глядя ему в глаза, с нажимом произнес:
– Командир велел тебе передать: даже Кащей знает, что удача отвернулась от Задова. На нем порча. Надо снять.
Шаманов в ответ неопределенно хмыкнул и сделал вид, что полностью поглощен разглядыванием своего жутковатого инструмента.
– Учти! Это не просьба, а приказ,– начал закипать Малюта. Он не привык повторять дважды.
Латын поднял брови домиком и осторожно положил флейту из берцовой кости рядом с корягой-драконом на подставку. Шаманов подошел к широкому столу, заваленному свитками, папирусами, стопками древних фолиантов в кожаных обложках. За макулатурой были выстроены в ряд склянки с мутной жидкостью. В них плавали заспиртованные существа диковинного и жуткого вида. На банки с их перекореженными обитателями Скуратов старался не глядеть. Малюта не был впечатлительным человеком, но некоторые из подопытных неприветливого хозяина теремка выглядели уж очень отталкивающе, если не сказать омерзительно.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
