И еще надо было позаботиться о еде для раненого Симонова. Вспомнив об этом, Дронов понял, что сам проголодался. Линии доставки в пещере не было, о продовольствии надо было думать самому.
Он сел, некоторое время задумчиво смотрел на затихшего товарища, потом нащупал пульс на его руке. На удивление пульс. Хотя и несколько учащенно, но ровно.
Дронов поднялся и направился к выходу из пещеры.
Глава восьмая
Несколько часов спустя Дронов задумчиво сидел у костра и смотрел на бледный огонь, дрожащий под плоским камнем, на котором сушились съедобные корни. Раны Симонову он промыл и перевязал, потратив на это другой рукав своей рубашки. Старую тряпку он тоже выбрасывать не стал, а аккуратно простирал ее в холодной воде ручья и просушил под лучами солнца. Тряпка могла еще пригодиться, кто мог сказать, сколько им еще придется скитаться по лауну.
Конечно же, их искали. На это наверняка были задействованы большие силы, но найти потерявшихся в лауне Людей трудно, скорее всего поиск ничего не даст. Первые дни их будут искать интенсивно, потом группы поиска постепенно начнут уменьшаться, пока не останутся одни следопыты, которым сам Бог велел бродить в зарослях. Но и следопыты не гарантия удачи, в таком поиске все больше зависит от случая, а фортуна при этом могла стать к поисковикам как угодно, не обязательно лицом.
Съедобные корни, которые он принес, были не слишком питательной едой для раненого, тем не менее Симонов съел два мучнистых, отдающих болотом корня, заставляя себя перемалывать вязкую упругую массу в кашицу. Сейчас он отдыхал, даже еда для него была трудной, едва поддающейся работой.
Дмитрий размышлял.
Варианта было два. По первому варианту следовало оставаться в пещере й ждать, когда на них наткнутся спасатели. Правда, когда они наткнутся, было неизвестным со многими вариантами ответа. Это могло произойти сегодня, через неделю, но с таким же успехом их могли вообще не найти. Шансов на то, что следопыты из СБ наткнутся на пещеру, были ничтожными.
Второй вариант предполагал, что они станут добираться до любого из Поселков самостоятельно. Вот только доберутся ли? С плохо слушающейся ногой Симонову передвигаться было трудно, в дороге он становился неизбежной обузой, а в случае нападения хищника, которых в лауне хватало, Симонов становился отвлекающим фактором, лишающим Дронова способности к сопротивлению.
Третий вариант — оставить Симонова в пещере и уйти за спасателями — Дронов вообще не рассматривал. Он не был уверен, что дойдет благополучно, не был уверен, найдет ли впоследствии пещеру в лауне, а главное — выбрав третий вариант, он утратил бы всякое уважение к себе, это было не в духе Поселка, где царил принцип пионеров прошлого «Сделай — или умри!».
Он вздохнул и принялся очищать подсохшие корни. От огня они стали сладковатыми и хорошо утоляли голод, но все-таки организм требовал чего-то более весомого.
Оставалось одно — прожить в пещере некоторое время, дождаться, когда раны Симонова заживут, а нога станет слушаться, и только потом продолжить движение к Поселку. Но и в этом скрывался определенный риск, у Симонова могли случиться осложнения, тогда еще неизвестно, как все повернется. Но другого варианта просто не было.
Придя к такому выводу, Дмитрий успокоился. В конце концов, они еще живы, и это главное. Сергей Думачев в лауне прожил несколько лет и выжил, и Горышев тоже. Конечно, это были исключения из правила, счастливые исключения, но ведь никто пока не мешал и им с Симоновым остаться в живых и стать такими исключениями.
За день Дронов приготовился к ночлегу. Он нарезал крупные листья и выложил ими самый безопасный угол в пещере, отгородив часть логова камнями, чтобы любое приближение к нему сразу стало заметным. Работа была тяжелой, и он здорово вымотался, но полученный результат стоил затраченных усилий.
Потом он перетащил Симонова на импровизированную постель. Павел, морщась, старался помочь ему. Дмитрий заставил его поесть и попить кофе — отдельные корешки, запеченные на угольях, легко растирались в пыль и растворялись в кипятке, запахом и вкусом напоминая настоящий кофе, а сок из дерева-сахароноса, добавленный в него, делал напиток сладким. Вместо кружки Дмитрий использовал алюминиевый пенал от термитных гранат. Поев, Симонов сразу же уснул, воспользовавшись этим, Дмитрий поменял повязку на его бедре, с радостью отметив, что багровая отечность вокруг раны начала медленно спадать.
После этого он вновь отправился в лаун, где, орудуя ножом, нарезал тонкие гибкие прутья. Более толстые он укрепил среди камней, окончательно отгородив ими угол пещеры. Тонкие и гибкие прутья Дронов вплел в те, что установил вертикально, соорудив таким образом длинный и прочный полутораметровый забор.
За все время нахождения под открытым небом он ни разу не слышал шума моторов. Из этого следовал один не слишком радостный вывод — они с Симоновым оказались в стороне от района поисков. Но огорчайся не огорчайся, это ничего не могло изменить.
Раздевшись, Дмитрий искупался в холодной воде подземного ручья. Душ его подбодрил. Рана на колене покрылась коричневой корочкой, кое-где на теле темнели синяки, но в целом Дронов мог себя поздравить — все обошлось гораздо удачнее, чем можно было ожидать. Синяки не страшны, они сойдут.
Он вскипятил на камне воду и сварил псевдокофе. Некоторое время он пил его, обжигая губы о края нагревшейся посудины, потом подложила костер сырые дрова, дождался, когда они обуглятся и начнут тлеть, и только после этого лег на шуршащую прохладную постель рядом с постанывающим во тьме Симоновым.
Камень, которым он закрывал вход в пещеру, прилегал к входу неплотно, и в пещеру заглядывали рассеянные лучи света, которые по мере того, как светило садилось, становились все тусклее, и наконец пещера погрузилась во мрак.
Дронов пытался заставить себя уснуть, но сразу это не удалось — мешал шум снаружи пещеры. В лауне начиналась ночная жизнь. Слышались странные шорохи, тяжелая поступь, торопливые попискивания, возня, придушенные хрипы и басовитое гудение, словно где-то неподалеку работал трансформатор. Только, похоже, этот трансформатор был движущимся — гудение то удалялось, то приближалось, потом стало слышно где-то в высоте, оно медленно затихло, становилось тоньше и наконец стало неслышимым. На смену ему пришел странный скрип, словно кто-то забавлялся, открывая и закрывая двери через равные промежутки времени. Звуки были вполне безобидны, но это только казалось. В лауне сейчас наступило самое опасное время, оставшийся вне укрытия человек был обречен, уж слишком много врагов начинало на него охотиться во тьме.
Некоторое время Дронов лежал неподвижно и, глядя в нависающий над ним мрак, пытался представить себе облик существ, которые эти звуки издавали. Он никогда не ходил в поиски, а потому ни разу в жизни не ночевал в лауне. Он всегда видел колышущиеся деревья только сверху, это было необыкновенно красиво, особенно в плохую погоду, когда в верхушках деревьев катался и кувыркался ветер.
Он уже засыпал, когда неожиданно затряслась земля. С невидимого свода пещеры посыпались мелкие камни и пыль. Это не было землетрясением, толчки постепенно становились слабее, потом стихли, и все это означало, что мимо их пещеры промчалось какое-то гигантское существо. Страшно было даже представить его размеры. Такому существу импульсник не смог бы причинить существенного вреда, да и термитная граната способна была лишь отпугнуть это существо, но никак не убить.
