— Але. Ну чего вам?
Куйбышев набрал в грудь побольше воздуха, словно собираясь нырнуть на максимально возможную глубину.
— Простите, а вы не официант?
— Ну, официант.
— Мы из Ленинграда звоним… Насчет товарища нашего.
— В синем костюме? Приличный такой? — московский официант сделал паузу и уточнил, — костюм, в смысле, приличнй у него был, да?
— Был? — переспросил Ихтиандр.
— Ну, что, я вам не справочное бюро, — раздраженно сказал официант. Чего надо-то?
Ихтиандр просиял и поднял большой палец. Стадникова кинулась к нему и прижалась щекой к виску Куйбышева, пытаясь услышать, что говорит официант из Москвы.
— В синем…
— Ну, ребята, встречайте друга вашего завтра. Мы его на поезд посадили.
— Посадили?
Ольга побледнела и отпрянула от Ихтиандра. Царев, вероятно, решив, что все кончено, забыв о приличиях плюнул на пол.
— Ну да. Он совсем уже никакой был. Не бросать же его на вокзале. А у нас ночевать негде. У нас ресторан, а не гостиница. Да его и в гостиницу уже не того… короче, встречайте.
— А поезд какой?
— Богато вы живете там, в Питере, — не ответив на вопрос сказал официант. — Молодцы. Завидую.
— А поезд?..
Ответом Куйбышеву были короткие гудки.
— Ну что там? За что его посадили?
Ольга сидела на подоконнике спрятав лицо в ладонях. Слезы капали на пол, просачиваясь сквозь пальцы.
— Не ссы, Оля. Никуда его не посадили. Едет он. По крайней мере. официант этот так мне сказал. На поезд, сказал, посадили.
— На какой?
— А хрен его знает. Только, думается мне, что…
— Что? — быстро спросила Стадникова.
— Да ничего. Завтра посмотрим. Ну иди, иди, чего застыл, — с неожиданной злостью обрушился он на Царева, угрюмо рассматривающего след от плевка. — иди в магазин, е-мое, если я сейчас не выпью, то с ума сойду!
* * *
— Сука, повторила Стадникова. — Как ты мог? Леков, как ты мог так?…
— Понимаете, братцы, — ответил Леков. — Ну, бывает… Ну, заехал к подруге… Ну, выпил… А бабки у меня были все до копейки. Я на свои пил. На свою долю. А потом в кабак этот… А там, сами знаете, какие-то ухари подвалили… Ну. вмазали с ними. И с официантом… Очнулся — а на мне вот это все…
Леков усмехнулся, взялся пальцами за свои тренировочные штаны и оттянул их на бедрах, превращая в подобие галифе.
— Потом опять рубанулся. В поезде только очухался. Ни бабок, ничего… Ну, в купе скорешился там с одним. Он мне водки дал с собой…Пожалел, короче. Бывает, мужики. Разберемся. Вы что, меня не знаете?…
Звонок в дверь прервал монолог Василька.
— Кого там еще черт несет?
Стадникова вышла в прихожую, загремела дверной цепочкой, щелкнула замком.
— День добрый, — все сидящие на кухне услышали мужской голос. Леков никак на него не отреагировал, Куйбышев вздрогнул, а Царев, напротив, широко улыбнулся.
— Вот и кранты, — сказал он. — Вот и финита ля.
— Суля, — обреченно выдавил из себя Куйбышев. — Вычислил.
Глава 6. Суля
Повседневные неприятности никогда не бывают мелкими.
М. Монтень
— Ну что решили, голуби мои? — спросил Андрей Сулим. Он сидел в мягком глубоком кресле закинув ногу на ногу. В руках Сулима дымилась сигарета «Мальборо», на журнальном столике, стоящем по правую руку Андрея поверх стопки ярких журналов с англоязычными заголовками лежали два красно-белых запечатанных сигаретных блока.
Царев глубоко вздохнул, а Ихтиандр потянулся к открытой сигаретной пачке, валяющейся рядом с блоками «Мальборо». Для этого ему нужно было встать со стула, но он, почему-то решил придвинуться вместе с седалищем, не вставая, цепляя за ножку ботинком, протащил его по паркету, пыхтя вытащил из пачки сигарету, сунул в рот и, царапая пол, начал отъезжать на исходную позицию. Суля с ехидным выражением на лице следил за манипуляциями Куйбышева.
— Так я не слышу ответа. Когда бабули-то мои придут?
— Скоро, — выдавил из себя Царев. Ихтиандр хотел что-то сказать, но закашлялся, подавившись дымом.
— Тяжелые сигареты, да? — спросил Суля. — Ты на «Приму» переходи. Может, кашлять не будешь. Так я не понял, голуби, «скоро» — это когда? Через полчаса? Или через час? У меня со временем туго, сами знаете, голуби. Может, поспешите, а? Я и так ждал уже незнамо сколько. Заждался, можно сказать.
— Отдадим, Андрей. Ты же нас знаешь.
— Хорошо. Базар серьезный будет. Харе шутить, голуби. Я включаю счетчик.
Суля посмотрел а электронные часы — последний писк фарцовочной ленинградской моды.
— Сейчас у нас четыре. Вот так. Один процент в день. Вы согласны, как все барахло мои покупатели оценили?
— Ну, Андрей, тут тоже можно вопрос поднять, — начал было Ихтиандр, который к этому моменту уже проглотил злосчастный дым и немного пришел в себя.
— Нельзя, — отрезал Суля. — Никаких вопросов. Время для вопросов уже прошло, голуби мои. Так что с сегодняшнего дня — один процент. Это я вам, сами понимаете, как своим. С других больше беру. Но, тоже, врубитесь, что долго я ждать не буду. Не год и даже не полгода. Вы на такие бабки — с процентами — все равно не раскрутитесь. Грохнуть вас можно, конечно…
Царев со скучающим видом поднял глаза, посмотрел в потолок.
— …конечно, можно, — повторил Суля. — Только мне с вас бабки нужны, а не трупаки ваши вонючие. Так что — крутитесь как хотите. А будете медленно оборачиваться — я помогу. Ускорю вращение капитала. Путем физического воздействия. Вам объяснять не надо, как это делается?
— Не надо, — сказал Царев.
— Ну, вот и славно. А теперь валите отсюда. Завтра позвоню. И прятаться не вздумайте. Найду, из-под земли достану. Усекли?
— Усекли, — ответил Ихтиандр. — ты не думай, Андрей. Это такой случай… Случайно, то есть, все вышло. Кто же знал? Конечно, мы все поняли, все вернем. Прокрутимся сейчас…
— Ну-ну, — покачал головой суля и снова посмотрел на часы.
— Все, разговор окончен, — строго сказал он и встал. — общий привет.
— Да… Пока…
Ихтиандр и Куйбышев, толкаясь, одновременно протиснулись сквозь неширокий дверной проем, миновали прихожую, Куйбышев отодвинул стальной засов входной двери и они, наконец, покинули негостеприимную квартиру именитого мажора с бандитским уклоном Андрея Сулима.
Суля проводил гостей взглядом, постоял с минуту посреди комнаты и снова сел в кресло. Взял телефонную трубку, покрутил диск.
