— Нет, мисс, она сказала, чтобы я ложилась спать и не дожидалась, пока она ве… мы плывем?
Ровена со всех ног побежала к каюте герцога и как можно громче забарабанила в дверь. Она стучала снова и снова, пока Марк не открыл.
— Какого дьявола… Мисс Торнхилл?
Герцог быстро отвел взгляд, и только сейчас Ровена заметила, что ее атласный с кружевами халат распахнулся, явив прикрытую одним лишь тонким шелком грудь. Марк выглядел не намного пристойнее: расстегнутая рубашка обнажала мощный торс с темными волосками.
— Случилось ужасное, — выдохнула Ровена. — Ваша тетя и мой дедушка не отправились спать пораньше, как говорили нам. Они поехали гулять по Лиссабону. И не вернулись.
— Что?
— Мы отплыли без них! Они вернутся на причал и обнаружат, что нас нет. Они пожилые люди, они придут в ужас…
— Хорошо, я сейчас. Пойдите к капитану и скажите ему… нет, никуда не ходите в таком виде. Я сам ему скажу.
Ровена побежала обратно в каюту и снова оделась, на этот раз выбрав юбку и блузку, самые простые, какие смогла найти. Сейчас было не время щеголять нарядами.
— Ах, мисс, — сказала заплаканная Дженни, — мне так жаль.
— Глупости, это не твоя вина, — отрывисто сказала Ровена. — Но я знаю чья.
Торопливой походкой девушка вышла из комнаты и поднялась на мостик, где герцог совещался с капитаном, который готовился поворачивать корабль.
Капитан выглядел виноватым.
— Никто не знал, что они покинули корабль, — сконфуженно сказал он. — Они никого не предупредили.
— Разумеется. Зачем им было кого-то предупреждать? — решительно вмешалась в разговор Ровена. — Насколько им было известно, мы собирались пробыть в Лиссабоне еще два дня.
При этих словах Ровена бросила негодующий взгляд на герцога, и он не замедлил ответить тем же.
Девушка покинула мостик и остановилась у перил, наблюдая, как огни Лиссабона постепенно вырисовываются на горизонте. Спустя какое-то время к ней подошел Марк.
— Насколько я понимаю, всю тяжесть вины за эту катастрофу вы возлагаете на меня.
— До последней капли, — бросила Ровена. — Если бы вы не настояли на том, чтобы без раздумий сняться с якоря…
— Почему тетина служанка не предупредила нас, что ее нет на борту?
— Потому что она спала, когда мы вернулись. Ваша тетя добрая и внимательная хозяйка, она отпустила Джину отдыхать до своего возвращения. Та ничего не знала, пока я не разбудила ее несколько минут назад.
Марк запустил пальцы в волосы.
— Боже мой! — простонал он. — Что я наделал? Бедная старушка, одна в чужой стране…
— Прошу прощения, но она не одна, — поджав губы, возразила Ровена. — С ней мой дед.
— Хороший человек, но такой же пожилой и беспомощный, как моя тетя. Они до смерти перепугаются. Надеюсь, когда они приедут и обнаружат, что нас нет, им хватит здравого смысла остаться на месте и ждать. Я пошлю за доктором, как только причалим.
Огни города постепенно приближались. Герцог позаимствовал у капитана бинокль и пристально разглядывал порт. Наконец он сказал:
— Ага!
— Вы их видите? — спросила Ровена.
— Да. Они там.
Герцог вручил девушке бинокль, и та вглядывалась в берег, пока не увидела двух пожилых людей, которые уже, кажется, заметили корабль.
— Они машут нам, — сказала Ровена. — Похоже, с ними все в порядке.
Они не просто махали. Они сияли от радости.
— Раз все хорошо, — сказал герцог, — возможно, вы пожелаете уйти спать. Уже поздно, и…
— Я не сойду с этого места, — твердо сказала девушка. — Ни за что в мире я не упущу случая послушать, как вы будете объяснять тетушке, почему уплыли без нее.
Марк метнул в ее сторону испепеляющий взгляд, но благоразумно промолчал.
Как только спустили трап, Марк сбежал по нему, чтобы заключить в объятия тетку и пожать руку мистеру Фарли, а потом быстро отвести их на борт.
— Дорогая тетушка, мистер Фарли, сэр, тут не хватит никаких извинений… моя безрассудная импульсивность… вы сказали, что остаетесь на борту, и мне в голову не приходило, что вы можете передумать… я бы никогда себе не простил, если бы с вами что-то случилось.
— Ах, глупости, — сказала ему леди Гонория. — Сколько шума из ничего! Мы решили посмотреть город, а когда обнаружили, что вас нет, ни капли не сомневались, что вы вернетесь за нами.
— По крайней мере надеялись на это, — вставил мистер Фарли, и пожилая парочка разразилась громким смехом, тогда как Марк недоуменно переводил взгляд с тетушки на священника.
— Он не понимает, дорогая, — сказал Гонории мистер Фарли.
— Я знаю, — ответила та. — Мы старые, и его удивляет, что мы не ведем себя, как положено старикам. Скажи мне, Марк, что заставило тебя сделать это?
Ровена ожидала, что герцог расскажет, как непристойно она себя вела и как это заставило его, во избежание скандала, немедленно сняться с якоря. Но вместо этого Марк сказал:
— Лиссабон наскучил мне, и, нарушив все правила хорошего тона, я поспешил прочь, не позаботившись узнать желания других пассажиров. Прошу меня простить.
— Что ж, я прощаю, — сказал мистер Фарли. — Одно только ваше лицо, когда вы спускались по трапу… давно я так не веселился.
Мистер Фарли и леди Гонория вновь расхохотались, а Марк стоял рядом и пристыженно смотрел в пол. К этому времени пассажиры высыпали на палубу, требуя, чтобы им рассказали о событиях ночи.
Марк воспользовался случаем и отвел Ровену в сторону.
— Все хорошо, что хорошо кончается, — сказал он, беря девушку за обе руки. — Вы прощаете меня?
— Конечно. Но должна признаться, что по-прежнему не понимаю, из-за чего вы подняли столько шума.
Марк стоял, держа Ровену за руки и глядя в ее улыбающееся лицо.
— Я тоже, — сказал он.
Не было никаких сомнений, что вечеринка в Лиссабоне раскрепостила всех на борту. Теперь они могли забыть, что нужно ходить с гордым видом, и их не волновало, восхищаются ли их внешностью.
Они стали обычными молодыми людьми, которым приятно проводить друг с другом время. Девушки сделались ласковыми, милыми и прелестными, а мужчины забыли, что боятся угодить в брачные сети.
Все стали теплее и нежнее смотреть друг на друга.
Чем дальше яхта уходила в воды Средиземного моря, тем громче звучали голоса, чаще слышался смех и приятнее и непринужденнее становилась атмосфера.
Однажды вечером, после веселого ужина, Ровена стояла на палубе, наслаждаясь бризом и слушая доносившийся снизу смех. Для нее в этом звуке было, как ни странно, что-то печальное. Как будто смех стольких счастливых пар — или потенциальных пар — напоминал, что сама она одинока.
