Проклиная себя за слабость, Сабрина закрыла глаза и вздохнула.
Через мгновение Найл опустил ее на постель, зажег свечу и стал что-то искать.
Нашел и сел рядом с ней на кровать.
Найл осторожно прощупал ткани по всей длине предплечья, и Сабрина вдруг почувствовала острую боль, даже слезы выступили на глазах.
— Сожалею, моя хорошая, но я должен это сделать.
Он кинжалом отрезал левый рукав ее одежды. Рана оказалась глубокой.
Сабрина прикусила губу, чтобы не стонать.
— Должен признаться, — сказал Найл, чтобы как-то ее отвлечь, — что вообще-то не в моих правилах раздевать даму, прибегая к помощи ножа… Могло быть и хуже, — заметил он, возвращая кинжал за пояс. — Но рану надо прочистить. Я вернусь через пару минут.
Сабрина снова забылась сном. А когда очнулась, увидела рядом с Найлом графин виски и стакан.
— Я не смог найти опийную настойку. Давай-ка пей! — приказал он и поднес стакан к ее губам.
Она заставила себя проглотить огненную жидкость.
— Тетя говорила, что следует опасаться мужчин, которые спаивают наивных.
Он одарил ее светлой широкой улыбкой.
— Вас, госпожа Дункан, наивной никак не назовешь. Созрей в моей голове какой-нибудь хитроумный план, вы тотчас же разоблачили бы меня.
Едва ли ему пришло бы в голову затевать против нее нечто хитроумное, с горечью подумала Сабрина.
Найл встретил ее грустно-задумчивый взгляд. Он не понимал, почему его так влечет к ней. Обескровленные губы, бледное лицо. Обстоятельства, никак не способствующие вожделению.
Желание уложить эту женщину в постель не покидало его. Может, эта серая мышка колдунья? Он хотел изведать ее губы на вкус еще раз. Лечь с ней в ее девственную постель и накрыть ее своим телом. Хотел войти в нее, почувствовать шелковистую кожу ее бедер. Изведать тайные глубины ее чувственности.
Проклятие, ему пришлось напомнить себе, что она была ранена, когда защищала его.
Он стиснул зубы и сказал насколько мог спокойно:
— На этот раз ваша девственность останется при вас. Я должен разобраться с вашей раной.
Он смыл кровь вокруг раны и виновато посмотрел на нее.
— Боюсь, сейчас тебе будет больно, сладкая, но это надо сделать, чтобы рана не загноилась. — И он плеснул виски на рану.
Сабрина закричала. Не удержи Найл ее за плечи, она соскочила бы с кровати.
— Все, расслабься! — Видя, как храбро она сражается с болью, Найл наклонился к ней. — Все уже позади, девочка, — прошептал он возле ее виска. Он обнял ее, вдыхая нежный аромат ее волос.
Сабрина тяжело дышала, превозмогая боль.
— Может, мои родные и не слишком меня почитают, но если ты меня убьешь, спасибо не скажут.
Он чуть отстранился и с усмешкой, завораживающей ее, сказал:
— В самом деле?
— Если я умру… тебе придется избавляться от тела, а с этим могут быть проблемы.
— Я спрячу его в сундук.
Она невольно засмеялась, и это вызвало новый приступ боли.
— Потише, тигрица. Береги силы.
— Я не тигрица, — еле слышно пробормотала она. — Ты сам сказал, что я мышь.
— Я ошибался. Вынужден это признать после того, как ты приняла на себя удар.
— Это… Это не в счет.
— В счет, — мрачно возразил Найл. Он нежно убрал завиток с ее влажного лба. — Знаешь, я очень люблю жизнь, но если бы ты не вмешалась, вполне мог бы помереть.
— Любой бы так поступил на моем месте.
— Любой горец — возможно, но для женщины с долины… Недаром Джорди сказал, что ты храбрая девочка. А храбрость горцы умеют ценить. Ты стала гордостью клана.
Сабрина покачала головой. Она хотела, чтобы клан ею гордился, но она была не святая.
— Я испугалась.
Найл пальцем приподнял ее подбородок.
— Конечно. Любой бы испугался. Кстати, ты мне кое о чем напомнила. Я ведь должен свести с вами кое-какие счеты, госпожа Дуглас. — Он пригвоздил ее к месту взглядом. — Какого черта ты забыла в горах ночью? Зачем подвергала опасности свою жизнь?
— Я всего лишь хотела посмотреть, как угоняют скот, — слабо запротестовала Сабрина. — Я сопровождала Джорди.
— Видит Бог, я с ним поквитаюсь.
— Его не в чем винить. Ангус разрешил мне ехать. И я ни за что не вмешалась бы, не будь в том необходимости.
Найл нахмурился:
— Лично я велел тебе оставаться дома.
— Нет, не так. Вы просто отказались взять меня с собой.
— И на то была серьезная причина. Как вы видели, угон скота — дело серьезное. Отправиться туда даже наблюдателем — непростительная глупость и неосмотрительность.
— Может, и так. — Сабрина вздернула подбородок. — Я не обязана перед вами отчитываться, сэр.
Найл еле слышно чертыхнулся и сильнее сжал ее подбородок.
— Кажется, вы сказали, что не в ваших привычках искушать раненую женщину, — напомнила ему Сабрина.
Он отпустил ее и занялся ее раной.
— Кровь как будто остановилась. Давайте посмотрим, что можно сделать, чтобы вы почувствовали себя уютнее.
Она сжала зубы от боли, когда он стал накладывать на рану свежую повязку. Руки у него были сильными, кисти узкими, пальцы тонкими и нежными настолько, что прикосновения его воспринимались как ласка, даже если причиняли боль.
— Ну а теперь, — тихо сказал он, когда с перевязкой было покончено, — надо попробовать переодеть вас в ночную сорочку, чтобы вы смогли уснуть.
— Ночную сорочку? — Сабрина была ошеломлена.
— Вы хотите сказать, что спите голой?
— Я сплю в сорочке, но… Я не хочу показывать ее вам.
— Скромность, конечно, может украсить девушку, но не жену. Когда мы поженимся, я вас заставлю забыть о скромности.
Сабрина округлила глаза и вздохнула:
— Я… я думала, что ослышалась. Он поднял бровь:
— Ослышались?
— Вы сказали… Когда мы поженимся.
— Да, именно это я и сказал.
— Не может быть, чтобы вы говорили серьезно. Их взгляды встретились.
— Женитьба не предмет для шуток, — парировал Найл. — Считайте, что мы помолвлены.
Она смотрела на него как на умалишенного.
— Прошу вас, попытайтесь сдержать восторг, — с сарказмом заметил Найл. Сабрина не произнесла ни слова. — Полагаю, ваша замедленная реакция — это следствие сильного удара по голове…
Сабрина резко села в постели.
