Вот зараза. Ей все не дает покоя мое письмо. Я-то надеялась, что уж если кто и поймет меня, так это Марджори. Ведь мы с ней вместе пережили встречу с Воскресшей Мэри на Арчер-авеню. Ну почему она не может быть хорошей подругой и принять меня такой, какая я есть? Даже если она сама в это не верит, зачем становиться такой агрессивной?
Kendall_doll: Ты думаешь, я сошла с ума?
marjorie_w00t: ничего другого в голову не приходит. этот твой и-мейл был… мягко говоря странный.
Kendall_doll: Я просто была честна.
marjorie_w00t: гретхен говорит, что у тебя крыша поехала.
Kendall_doll: ТЫ ПОЗВОЛИЛА ГРЕТХЕН ПРОЧЕСТЬ МОЕ ПИСЬМО????!
marjorie_w00t: она моя лучшая подруга!!
Kendall_doll: Я думала, *я* — твоя лучшая подруга. Месяц назад я ею и была.
marjorie_w00t: все изменилось, ты переехала, моя жизнь тоже не стоит на месте, видимо, ты все очень тяжело переживаешь, поэтому и выдумала эту чушь про телепатию, не могу я дружить с чокнутой Кендалл, и ты это отлично знаешь.
Глядя на ее жестокие слова, я вспоминаю старый детский стишок: «Палки и камни переломят кости, но словам мне боль не причинить». Автор этого шедевра сильно ошибался. Слова причиняют самую сильную боль. Синяки от палок и камней можно помазать мазью и залепить пластырем, и они заживут. А слова Марджори отпечатались в моем мозгу навечно.
К горлу подступает комок, но я не позволяю себе заплакать. Лорин предупреждала, что дорогим мне людям будет тяжело смириться с моими способностями. Но мне от этого не легче.
Продолжать этот разговор бессмысленно.
Kendall_doll: Мама зовет ужинать. Надеюсь, ты скоро мне напишешь, и мы сможем нормально поговорить. Я по тебе скучаю.
marjorie_w00t: пока!
Словно не желая делать из меня лгунью, мама кричит с кухни:
— Кендалл! Кейтлин! Ужин!
Я выключаю компьютер и швыряю его в сторону.
Осознав, наконец, что моя жизнь кардинально изменилась, я должна сделать выбор:
1. Закрыться в спальне и до конца школы предаваться жалости к себе, а потом уехать в колледж и про все забыть.
2. Принять новую жизнь, наслаждаться ею и заводить новых друзей и знакомых.
Я выбираю второй вариант. По-другому и быть не может.
— Кендалл, — раздается вопль Кейтлин. — Макароны остывают, так что тащи свою толстую задницу на кухню!
Мама точно просила не это мне передать.
— Иду.
Я смотрю на фотографию на тумбочке. Она сделана год назад на хоккейном матче. Момент из моей прошлой жизни. Но впереди меня ждет новая жизнь. И новые воспоминания будут значить для меня не меньше. Я вынимаю фотографию из рамки и убираю ее в ящик.
Жизнь Марджори не стоит на месте. Моя тоже.
После ужина я сажусь делать домашнее задание по математике, но раздается звонок в дверь. Через пару секунд меня зовет папа.
— Кендалл, к тебе пришли.
Слетев по лестнице, я вижу Селию в неизменных синих джинсах и майке с надписью: «Истина где-то рядом». Она увлечена беседой с моим отцом.
Селия, конечно, немного ботаник, но зато у нее золотое сердце, и она не откажется дружить с «чокнутой Кендалл».
Мимо ее ног проскальзывают две кошки. Не успеваю я глазом моргнуть, как они несутся вверх по лестнице.
— У нас уже две кошки? — поинтересовался папа.
— Наверное, Шимус их сюда пригнал, — объяснила Селия.
— Не волнуйся, пап. Это Элеонор и Натали. Они имеют полное право быть здесь.
Папа не удивился моим странным словам и пригласил Селию в наше скромное жилище (конечно, скромное, по сравнению с ее поместьем).
— Я знаком с твоим отцом, Рексом Николсом. Мы вместе работаем над проектом новых центров «Мега-Март».
— Да, сэр, — отвечает Селия, поправляя на плече большую сумку «Найк». — Папа говорит, что этот проект обеспечит множество рабочих мест, и привлечет в Рэдиссон новых жителей.
Папа согласно кивает.
— Эта земля принадлежит городу уже более ста пятидесяти лет, и пришла пора как-то ее использовать. Сделать так, чтобы Рэдиссон, наконец, попал на карту. — Папа поправил на носу очки. — Проект замечательный, и я очень рад возможности поучаствовать в нем. Мы уже объявили конкурс для компаний-застройщиков, которые должны будут построить там новые жилые районы.
Я беру Селию за руку, в надежде спасти от очередной папиной речи.
— Пап, у нас много домашней работы.
— Понял, милая. Селия, приятно было познакомиться.
— Мне тоже, мистер Мурхед.
Поднимаясь по лестнице, Селия вдруг заявила:
— А твой отец симпатичный, ну, для парня сорока с лишним лет.
Я застыла на месте.
— Фу… как ты могла такое сказать?
— А что?
— Ты наехала на меня из-за Клэя Прайса, который недостаточно хорош для тебя, а теперь заявляешь, что мой отец симпатичный?
— Так, закончили этот разговор.
Усмехнувшись, я повела Селию в свою комнату.
— Ты все принесла? — спросила я, пытаясь выбросить из головы замечание об отце.
Селия бросила сумку на кровать, напугав увлеченно облизывающуюся Элеонор.
— Все здесь. Где твой компьютер?
Я указываю на письменный стол.
— Вон.
Селия запускает DVD и быстро устанавливает необходимые программы. Потом она размещает в комнате три видеокамеры, снимающие разные уголки спальни.
— Убедись, что видно дверь, — говорю я, поглаживая Натали. Она свернулась комочком позади Элеонор. — По-моему, призрачной леди нравится посещать и другие комнаты.
— Не проблема, — ответила Селия.
Она всегда высовывает язык, когда сильно на чем-то сосредоточена.
— Камеры зафиксируют любое движение, что, в свою очередь, запустит рекордер. Тебе ничего не нужно делать, просто веди себя нормально.
— Ага. Можно подумать, что все подростки обожают, когда их во сне снимают, — с ехидной улыбкой заметила я.
Селия вытащила из сумки два небольших цифровых диктофона.
— Надеюсь, нам удастся сегодня что-нибудь записать.
— А зачем два диктофона? — спрашиваю я, гладя хвост Натали (который сегодня, слава богу, ведет себя очень спокойно).
— Я как-то читала статью, написанную группой из Новой Англии под названием «Проект Призрак», так вот их звуковик использует два диктофона. Один записывает реальные звуки, например, генератор белого шума и твой храп…
