— Ты так считаешь? — заметил Гарри. — Я — нет. Это-то меня и удивляет. Что она на меня не действует. Ведь девчонка живет с нами уже две недели, и я бы должен лезть на стенку.
— А ты не староват, чтобы на стенку-то лезть, шеф? Так или иначе, определенные женщины не действуют на определенных мужчин. Вот почему они собирают столько моделей.
— Как говорится, все при ней. И спереди — дай Бог.
— Я заметил.
— Самое забавное, что она и на Нельсона вроде бы не действует. Они как приятели: когда она дома, они часами сидят у него в комнате, ставят его старые пластинки и разговаривают Бог знает о чем, иногда, когда они выходят оттуда, такое впечатление, что он плакал, но спит она, насколько мы с Джен можем судить, в своей комнате, куда мы ее поместили, уступив старухе Спрингер, в ту первую ночь, хотя сами были уверены, что долго это не продержится. А сейчас Бесси вроде бы даже к ней привязалась — прежде всего потому, что она помогает по дому куда больше Дженис, так что теперь, я думаю, старуха не станет цепляться к Мелани, где бы она ни спала.
— Не может быть, чтобы у Нельсона ничего с ней не было, — не отступался Ставрос, решительно и слегка угрожающе ставя руки на стол ладонями вместе, большими пальцами вверх.
— Казалось бы, да, — соглашается Кролик. — Но эти ребята нынче такие скрытные. Из Колорадо потоком идут письма в длинных белых конвертах, и Нельсон с Мелани тратят немало времени, отвечая на них. На почтовом штемпеле стоит «Колорадо», а обратный адрес на конверте — какой-то деканат в Кенте. Может, Нельсона вышибли оттуда.
Чарли едва ли его слышит.
— Может, звякнуть ей, раз Нельсон на нее плюет?
— Перестань, Чарли. Я же не сказал, что он на нее плюет, просто я не чувствую, чтоб дом ходил ходуном. Не думаю, чтобы они занимались любовью в «мустанге» — сиденья там как-никак виниловые, а эти ребята нынче слишком избалованны. — Он отхлебнул «Маргариты»[10]и вытер соль с губ. Бармен здесь остался со времен «Барселоны»; должно быть, в погребе у них еще полно текилы[11].
— Сказать по правде, я не могу себе представить, чтобы Нельсон с кем-нибудь спал — он такой кислятина.
— Он пошел в деда. А ведь Фред был ох какой ходок, так что не обманывайся. Такую волю давал рукам — не мудрено, что у нас столько конторских девчонок сменилось. Так откуда, ты говоришь, она?
— Из Калифорнии. Отец ее, похоже, бездельник, живет теперь в Орегоне, а раньше был юристом. Ее родители разошлись некоторое время назад.
— Далеко она заехала от дома. Наверняка ей нужен друг более зрелого возраста.
— Ну так я рядом — стоит только перейти коридор.
— Ты же член семьи, чемпион. Ты не в счет. А кроме того, ты эту курочку не оценил, и она, безусловно, это чувствует. Женщины — они такие.
— Чарли, но ты же ей в отцы годишься.
— А-а. Эти женщины средиземноморского типа — им нравится, когда грудь в седине.
— А как обстоят дела с твоим паршивым будильником?
Чарли улыбается и опускает ложку в холодный шпинатовый суп, который принесла Мелани.
— Тикает не хуже других.
— Чарли, ты рехнулся! — восторженно произнес Кролик, уже не впервые за долгие годы содружества восторгаясь более цепкой, как ему кажется, хваткой Чарли, его умением выделять главное в жизни, чего Гарри никак не может для себя установить.
— Значит, мы живы, если способны рехнуться, — сказал Чарли, снова отхлебнув супа, и, чтобы лучше его распробовать, закрыл глаза за темными стеклами очков. — Слишком много мускатного ореха. Может, Дженис пригласила бы меня — я ведь уже давно у вас не был. Чтобы я, так сказать, мог прощупать почву.
— Послушай, не стану я тебя приглашать, чтобы ты соблазнил приятельницу моего сына.
— Ты ведь сказал, что она не такая уж близкая ему приятельница.
— Я просто сказал, что они ведут себя как-то не так, — но откуда я знаю?
— У тебя неплохой нюх. Я верю тебе, чемпион. — И он слегка переменил тему: — Что это Нельсон повадился к нам в магазин?
— Не знаю, с тех пор как Мелани поступила на работу, ему делать особенно нечего — вот и торчит дома вместе с Бесси или ездит с Дженис в клуб и плавает там, пока глаза не покраснеют от хлорки. Он поискал работу в городе, но безуспешно. Думаю, не слишком старался.
— Может, мы могли бы пристроить его у нас?
— Я этого не хочу. Он и так уж слишком уютно, здесь устроился.
— А в колледж он вернется?
— Не знаю. Боюсь и спрашивать.
Ставрос осторожно опустил ложку.
— Боишься спрашивать, — повторил он. — И при этом ты платишь по счетам. Если бы мой отец когда-нибудь сказал, что боится меня о чем-то спросить, я думаю, крыша бы рухнула.
— Ну, может, «боюсь» не то слово.
— Но ты же сказал — «боюсь». — Он поднял глаза и, прищурившись, точно от боли, стал рассматривать сквозь толстые стекла очков Мелани, а она, взмахнув малиновыми волнами, как раз ставила перед Гарри crepe con zucchini[12], а перед Чарли — crêpes à la champignons et oignons[13].
После нее облачком остался запах овощей, точно след духов от ее воланов.
— Недурна, — сказал Чарли, имея в виду не еду. — Очень даже недурна.
Кролик же по-прежнему ничего в ней не видел. Он попытался представить себе ее тело без этих воланов и не ощутил ничего, кроме какого-то страха — точно увидел вынутый из ножен кинжал или смотрел на безжалостную машину, к которой его мягкому телу лучше не приближаться.
Тем не менее он счел необходимым сказать Дженис:
— Мы что-то давно не приглашали Чарли.
Она с любопытством смотрит на него.
— Ты хочешь, чтобы мы его пригласили? Тебе что, мало видеть его в магазине?
— Да нет, просто мы давно не виделись с ним в домашней обстановке.
— Мы с Чарли в свое время достаточно навидались.
— Послушай, малый живет вместе с мамочкой, которая с каждым днем становится все большей для него обузой, так и не женился, говорит только о своих племянницах и племянниках, но я не думаю, чтобы они платили ему тем же...
— Хватит, можешь мне его не продавать. Я-то с удовольствием встречусь с Чарли. Просто, должна тебе сказать, странновато, что ты на этом настаиваешь.
— А почему, собственно? Из-за той старой истории? Я на него не в претензии. Он же обтесал тебя.
