Это был продукт Диснеевской фирмы, украшенный нашивкой с Микки-Маусом. Юшиджима перевернул ботинок, чтобы разглядеть размер. Он был совсем маленьким — наверняка принадлежал какому-нибудь мальчику всего нескольких лет от роду.
Пожав плечами, Юшиджима протянул ботинок Эноеши и скорчил гримасу. По его лицу было видно: он хочет, чтобы Эноеши каким-либо образом избавился от этого предмета. Казалось бы, в море плавало столько всякой дряни, что немудрено найти и детский ботинок тоже. Но Юшиджима выглядел так, будто натолкнулся на что-то ужасающе зловещее, и это его испугало. Всучив ботиночек Эноеши, он брезгливо отер об себя правую руку.
Эноеши уже собирался зашвырнуть ботинок в море, когда заметил надпись, сделанную черными чернилами, на внутренней поверхности ботинка в районе пятки — имя Казухиро.
— Крошка Казухиро, — пробормотал себе под нос Эноеши.
— Выброси это, ладно? — с ноткой угрозы в голосе приказал Юшиджима.
Эноеши скорее не выбросил ботиночек, а поставил на воду, как маленький кораблик, и мягко подтолкнул его в пятку — плыви, мол.
Новенький левый ботинок запрыгал по волнам, как будто отплывая от яхты. В этой части моря, настолько близко к устью реки Аракава, течение довольно слабое. Ботинок двигался к югу и вскоре растаял в темной морской дали. Эноеши представил себе маленького мальчика, прыгающего на одной правой ножке.
Юшиджима опустил двигатель в воду. Закрепил его и начал опять заводить мотор. Ботинок, мешавший движению, они вынули; казалось бы, они были готовы к отплытию. Эноеши посмотрел на часы. Шесть тридцать пять. Пять минут потеряли, но все идет к тому, что к семи, по расписанию, они должны вернуться.
— Трогаемся, — сказал Юшиджима, берясь за рычаг газа. На сей раз двигатель не подвел и завелся.
Состояние, которое испытали они в следующие несколько минут, трудно описать словами. Снизу слышалось тарахтение, на поверхности воды видны были пузырьки. Очевидно было, что гребной винт работает как надо. А яхта при этом не двигалась с места. Это выглядело как во сне или, скорее, как в ночном кошмаре, когда не можешь шевельнуть ногами и только сердце твое колотится. Всем троим стало страшно. Хотя между ними и водой был корпус яхты и палуба, казалось, что это их собственные ноги связаны неким канатом, тянущимся с морского дна.
Эноеши и Юшиджима не издавали ни звука, и только Минако то нервозно вскакивала, то снова садилась.
— Что случилось? — возмущенно спрашивала она визгливым голосом. — Почему мы стоим?
Юшиджима покопался в приводном механизме; он попытался дать задний ход, но яхта отказывалась повиноваться.
— Может, вам попытаться перейти на левый борт?
Минако и Эноеши перешли на левый борт судна Яхта чуть накренилась влево. Юшиджима снова попытался сняться с места, но тщетно. Он уже пробовал двигаться вперед и назад с грузом на правом борту и наоборот, но яхта не шевелилась, будто пустила здесь корни.
Юшиджима выключил мотор. Минако порывалась что-то сказать, но он подал ей знак, чтобы она помолчала.
— Постой-ка, а?
Сказав это, он погрузился в размышления. Пытаясь извлечь из своего небольшого опыта ответ на вопрос — как можно сдвинуть с места почему-то вышедшую из строя яхту? Эноеши мечтал попасть на берег и избавиться от этой четы, но он правильно понял ситуацию и не собирался набрасываться на Юшиджиму. А тот был не просто озабочен — его охватила глубочайшая тревога. Уж с чем он до сих пор не имел дела, так это с судовыми конструкциями.
— Хорошо, — сказал самому себе Юшиджима и встал. Он понял, каким должен быть следующий шаг. — Давайте разбираться.
Юшиджима достал якорь, закрепленный на канате. Он начал медленно опускать его в воду. Когда он погрузился метров на десять, Юшиджима остановился и на несколько секунд замер. Потом он глубоко вздохнул и начал вытаскивать якорь. Проблем с глубиной не было. Яхта остановилась не потому, что ее киль зарылся в мель. Теперь это было доподлинно известно.
— Колдовство какое-то, что ли? — воскликнул Эноеши. Больше и сказать нечего было о такой ситуации. Чувство, переживаемое сейчас, когда яхта так неожиданно остановилась, было таким необъяснимым — этого никогда не испытаешь на суше.
Положив якорь и канат обратно, Юшиджима уселся на палубу. Он явно не расположен был говорить. Минако зашла в рубку и включила освещение. В свете, льющемся из рубки, матовая стенка салона сверкала, будто была покрашена люминесцентной краской.
Чувство растерянности, которое испытывал Эноеши, было, вероятно, лишь слабым подобием того, что ощущал Юшиджима. Эноеши, в конце концов, был на этой яхте лишь гостем, он не управлял ей и потому не нес никакой ответственности за случившееся. Другое дело, если бы они застряли в открытом море, вдалеке от обитаемой земли. А сейчас они находились всего в ста метрах или около того к югу от площадки для гольфа в парке Вакаса, чьи огни были ясно видны. На севере и на западе земля тоже не так далеко. Береговая линия ясно видна отсюда — можно разглядеть цепь огней и услышать тихую скороговорку автомобилей на вечерних шоссе.
И все же супругами Юшиджима с каждой минутой все сильнее овладевало беспокойство. Юшиджима был явно озадачен внезапной остановкой яхты, а Минако, всем своим видом обвиняя мужа в некомпетентности, хмыкала и вздыхала, побуждая его делать хоть что-нибудь. Вся эта ситуация была для Минако просто оплеухой. Как она расписывала Эноеши радости, которые доступны хозяину яхты, как побуждала того: надо, мол, стремиться достичь более высокого уровня жизни. Ну? Ты не находишь, что это очаровательно? Это все равно как если бы вы позвали гостей, чтобы показать забавные фокусы вашей кошечки или собачки, а она вместо этого возьми и выдай что-нибудь совершенно несуразное.
Эноеши, в общем-то, не особенно разделявшему тревоги хозяев яхты, было интересно, как они выйдут из создавшегося положения.
Самому ему ничего в голову не приходило, но все же он предложил свою теорию:
— Может, руль зацепился за какой-то канат?
Юшиджима поднял лицо и с какой-то странной горячностью закивал.
— Вот и я об этом думаю! Попал в расставленную рыбацкую сеть или что-то в этом роде.
— А разве здесь расставляют сети?
Юшиджима покачал головой.
— Вообще-то нет. Это корабельный фарватер.
— Значит...
— Следовательно, какой-то канат, другой конец которого закреплен где-то в другом месте, и держит рулевую часть киля.
Даже для Эноеши было очевидно, что другой конец каната закреплен не где-нибудь, а на морском дне. Мудрено было бы сделать такое! Эноеши с трудом подавил улыбку, представив себе канат с петлей на конце, протянутый с морского дна, которым кто-то ловит проходящие яхты за руль — как ковбои, бросающие лассо.
— Что же мы в таком случае будем делать? — подала голос та, чьим именем звалась яхта.
