— Не переживай. Может, все дело в лекарстве, которое ему дали?
— Нет, дело было во мне. — Грейди огорчился, как ребенок, и Эллис захотелось прямо здесь страстно, пустив в ход язык, поцеловать его.
— Ты ни в чем не виноват.
— Нет, это была моя ошибка. Я не должен был подходить к нему. Он плохо выглядел, не так ли?
— Выглядел он ужасно. — Эллис сморгнула фальшивые слезы.
— Он выглядел даже старше, чем вчера, если это вообще возможно. Сколько ему лет?
— Ты давно его не видел. Он в самом деле состарился.
— Бедный старина. — Грейди обнял Эллис, и она обхватила его за талию, надеясь, что это не в последний раз.
— Я не могла видеть, как он страдает.
— Я понимаю. — Грейди отпустил ее и посмотрел Эллис в глаза. — Так что ты собираешься предпринять? Это твоя собака, и тебе решать.
— Я знаю, что делать. Так будет правильно.
— В самом деле. — Эллис изобразила дрожащую улыбку.
Глава 37
Мэри, поджав ноги, в шерстяном свитере, спортивных шортах и в очках, сидела на постели. Жужжал кондиционер, на ночном столике остывал кофе, и на экране компьютера мерцал ее отчет. Работали все системы… кроме ее мозга. Она продолжала думать об Энтони и о том, стоит ли позвонить ему. Ей хотелось, чтобы он взял обратно хоть часть этих ужасных слов.
Она не знала, была ли она права или ошибалась, не понимала, значил ли этот дом для нее больше, чем человек, был ли это действительно ее очаг, ради которого она готова стоять до конца. Положение было сложным. Она не знала, как прозвучали слова, которые вырвались у нее, но они показались ей правдой. Она боролась за себя, не так ли?
Мэри выкинула все это из головы и в сотый раз прочитала последний абзац своей работы. Раздел фактов был пуст, потому что Эллис еще не сделала ничего плохого, но юридическое обоснование нуждалось в редактировании. Сегодня вечером она должна послать Бенни этот текст, а затем засесть за дела своих клиентов. На прошлой неделе у нее появилось пятеро новых, и теперь ее ждали буквально тонны работы.
И тогда ты купишь его, партнер.
Она заставила себя сосредоточиться, вычеркнула слово, приводя текст в порядок, но вдруг снова задумалась и взяла мобильник. Тут были новые эсэмэски от клиентов, но ничего от Энтони. Никаких сообщений или звонков, которые она, может быть, случайно пропустила. Она подумала, что, наверное, стоит позвонить ему, но не знала, что сказать, а отправлять эсэмэс… это было как-то совсем по-школьному. Вместо этого она позвонила Джуди, которая ответила, еле переводя дыхание — где-то на заднем плане гремела музыка для сальсы.[25]
— Это что? — спросила Мэри. — Ты в клубе?
— Нет, дома. Франк обучает меня самбе.
— Франк может танцевать самбу?
— О, не существует вещей, которых этот человек не умел бы делать.
Мэри улыбнулась.
— Свяжусь с тобой позже. Я просто хотела узнать, как ты себя чувствуешь?
— Сглаза больше нет.
— Поздравляю. Увидимся завтра.
Она уставилась в компьютер. Ночь опускалась, как тяжелый занавес. Сейчас ее мысли метались между квартирой и домом, помощником и партнером, бойфрендом и покойным мужем. Она подумала, что стоит позвонить родителям, но они будут спрашивать об Энтони, а она врала хуже всех в Ассоциации адвокатов. Мэри подумала, что стоило бы поговорить с сестрой, но она была занята другим делом — пыталась доказать, что она уникальна.
Ее взгляд упал на текст, и она подумала, каково это быть на месте Бенни и иметь сестру-двойняшку, которая не любит тебя. Наверное, это то же самое, что воевать с самой собой. Бенни не заслуживала таких страданий, во всяком случае, после всего того, что она сделала для Эллис.
Ди Нунцио, я ценю тебя.
Приободрившись, она снова перечитала параграф. У нее не было времени жалеть себя. Она профессионал, и у нее работа, которую она должна сделать. Бенни — ее клиент, и любому, кто захочет обидеть ее, придется иметь дело с Мэри.
Она сделала глоток теплого кофе и погрузилась в работу.
Глава 38
Бенни сосчитала «раз, два, три» — и дерево с треском поддалось. Если раньше дырка была размером с квотер, то сейчас она увеличилась до диаметра кулака. Сквозь нее виднелось небо, и Бенни поняла, что снаружи уже темно. Животное скоро вернется. Она стала колотить еще отчаяннее, чем раньше, нанося удары тыльной стороной ладони по трещине. Дерево снова хрустнуло. Бенни ухватилась забинтованной рукой за надломанный край и надавила на него. Кусок отломался и повис.
— Пом-м-могите! — закричала она. Она не знала, насколько глубоко под землей оказалась, но скорее всего, не очень глубоко, судя по тому, что сквозь дыру пробивался свет. Может, кто-нибудь услышит ее крики. Она стала дергать кусок дерева вперед и назад, пока не оторвала его. Просунув руку в дыру, она выкинула обломок и начала все снова.
Бенни колотила дерево вокруг дыры, не обращая внимания на боль. Она должна освободиться, девушка была полна этим диким желанием, которое придавало ей силы, заставляя рваться наверх. Она больше не чувствовала никаких противных запахов, только запахи сырой земли, которая продолжала сыпаться в ящик. Бенни слышала, как трещит дерево. Хрипя от напряжения, выломала кусок и засунула за спину. Теперь дыра расширилась до размеров ее плеча. Она стала изо всех сил колотить по доскам. Животное может вернуться в любую минуту.
Пот заливал ей лицо, но она продолжала расширять дыру, пока та не стала такой большой, что Бенни могла просунуть в нее голову. Глаза были забиты грязью, и она слышала только шорох наверху. Какая-то тень перекрыла проем; она была, может, футах в трех от ее лица. Рычание дало ей понять, что вернулось животное. Ужас охватил ее. Лицо и горло были беззащитны. Она вскрикнула.
Внезапно животное, рыча, с силой сунуло морду в дыру. Челюсти щелкнули всего в дюйме от ее носа. На щеку капнула липкая слюна. Съежившись, она прижалась к стенке ящика. Девушка кричала снова и снова.
Животное яростно совало морду еще дальше. Его дыхание пахло падалью. Бенни ударила по крышке, чтобы испугать его, но оно лезло все дальше, заставляя ее прижиматься к стенке ящика. Она нащупала отломанный ею кусок дерева и взмолилась, чтобы у него были острые края.
Бенни услышала, как кто-то издал вопль, как боевой клич. Это был ее голос. Пальцы обхватили кусок дерева, и она нанесла удар животному, попав по губе. Зверь взвыл от боли. Его голова застряла в отверстии. Он не мог высвободиться. Обоим оставалось или драться, или умереть.
