Пытаясь скрыть подозрение, я осторожно посмотрела на Райана. Он пялился в монитор со злостной гримасой, словно брокер, которому не нравятся котировки акций. Через пару секунд я заметила, что он косится на меня уголком глаза.
Я продолжила собираться домой и бросила взгляд в сторону кабинета Нэша. Ли разговаривала по телефону. Если повезет, у нее найдется копия списка, который я выпрошу без ведома Нэша. Я подошла к ее столу с перекинутой через плечо сумкой.
— О, Бейли, — произнесла она, повесив трубку. — Хорошо, что ты еще не ушла. Тут Нэш звонил. Он задержался в кабинете Дикера, просит отложить разговор с тобой.
— Он сказал, когда сможет уделить мне время?
— Видимо, завтра. Сейчас у него очень много дел. Ему приходится не только возглавлять журнал, но и улаживать вопросы с Дикером и полицией.
С великолепной учтивостью я сказала, что все прекрасно понимаю. Ли должна пожалеть меня и помочь выбраться из неловкого положения. Я придумала изощренное объяснение: мне необходима еще одна копия списка приглашенных, поскольку на мой лист пролился кофе, и он весь вымок.
Ли и глазом не моргнула. Сразу встала, зашла в кабинет Нэша и вернулась с ранее сделанным ксероксом, который тотчас размножила. В ожидании я бросила взгляд в сторону «чрева». На меня в упор смотрел Райан.
В общем, даже хорошо, что у Нэша не нашлось для меня времени. За последние сутки я вымоталась духовно и физически. Поблагодарила Ли за помощь и направилась отсюда подальше. Совсем недавно весь этаж шумел от бурной деятельности, а теперь все резко стихло. Видимо, сотрудники решили не задерживаться на работе допоздна, опасаясь за свою жизнь.
Когда я приехала домой, квартира напоминала машину, оставленную печься под солнцем на стоянке торгового пассажа. Пришлось врубить кондиционер на полную мощность. Когда я завешивала Уторки, любуясь закатом, раздался стук в дверь. Наверное, Лэндон услышал, как я вернулась. Выглянула через глазок — точно он.
— Бедняжка, — произнес он, когда я распахнула дверь. — Я умираю от любопытства. Ты голодна?
— Да, — ответила я. — Но так устала, что не в состоянии сполоснуть петрушку.
— А я собираюсь жарить бифштекс. Не откажешься от плотненького сочного ужина?
— С удовольствием. Я так давно не готовила ничего подобного, что скоро забуду, как это делается.
Я попросила полчаса, чтобы принять душ и переодеться. Закрыв дверь, сразу пожалела, что согласилась. Тело стонало и просилось на кушетку. К тому же надо пересмотреть сделанные за день заметки. С другой стороны, общение с Лэндоном пойдет на пользу, и не только от того, что он великолепно готовит и держит чудный винный бар — после часа беседы прояснится голова, и я смогу вернуться к работе со свежим взглядом.
Я завязала знакомство с Лэндоном вскоре после развода. У меня есть хорошие подруги, которые предлагали плечо, чтобы поплакаться, но мне неловко было им жаловаться. Они и так проявили участие: слушали, как я схожу с ума по тому мужчине, приехали в День труда на мою свадьбу на Кейп-Код, подарили мне столовые приборы от Тиффани. А мой брак распался, сгорев, как спичка. Разумеется, тогда я не знала, что мой муж — азартный игрок, который делает ставки на все, что угодно, включая петушиные бои. Как же это глупо. Представляю, как все говорили у меня за спиной: «Неужели Бейли не видела, за кого выходит замуж?», «Что она, слепая? », «Какой из нее журналист? » Вдобавок ко всему многие подружки стали обзаводиться детьми, и мне совсем не хотелось слышать о родовых схватках и боли в сосках от кормления грудью.
Лэндон как-то пригласил меня выпить и стал хорошим приятелем.
Я сняла одежду, приняла душ, надела шорты и футболку. Перед тем как выйти, достала из сумки записи — результат расспросов — и положила их на сосновый столик в зале. Пусть дожидаются моего возвращения.
— Давай рассказывай! — выпалил Лэндон, как только мы расселись на балконе. За нашими спинами на решетке шипел и трещал бифштекс. На моем друге тоже были шорты в полоску и спортивная темно-синяя рубашка с короткими рукавами. Он самый ухоженный гей на свете, а сегодня, с загаром цвета грецкого ореха и коротко подстриженными седыми волосами, он напоминал Ральфа Лорена. — Я знаю, что твоя начальница была стервой, но заслужила ли она смерти?
— Похоже, убийство совершено в порыве ярости. Наверное, Мона вступила с кем-то в горячий спор, и эмоции вышли из-под контроля. Собеседник разозлился или огорчился и ударил ее по голове.
— Почти любой житель Манхэттена хотел ее придушить. У тебя есть конкретные догадки, кто это?
— О, ее наглость распространилась и за пределы острова.
Я рассказала ему о Робби, объяснив, что все улики указывают на него.
— Думаешь, это действительно он натворил? — крикнул через плечо Лэндон, переворачивая бифштекс длинными серебряными щипцами.
— Боже, надеюсь, что нет. Я не такой уж близкий друг Робби, но мы хорошие приятели, и он всегда казался мне славным малым. С подобными преступлениями, однако, так и бывает. Их совершают люди, которых в жизни не заподозришь. С больными на голову карьеристами и психопатами все ясно: приходит время, и они убивают. В девять лет они поджигают соседскую кошку и с тех пор неумолимо движутся к насилию с фатальным исходом. Однако в нашем случае не исключено, что убийца — положительный персонаж. Трагедия произошла из-за неудачного стечения обстоятельств. Знаешь, когда я узнала, что бывший муж украл мои драгоценности, я была готова сбросить его с балкона. Как знать, стоял бы он рядом в тот момент, удержалась бы я или нет?
— Я бы дал в суде показания, что он спрыгнул сам, — сказал Лэндон. — Пойду принесу тарелки для мяса.
Взяв бокал каберне, я поднялась и подошла к перилам балкона. Совсем недавно закат словно сошел с картины Тернера: желтые и оранжевые языки переплетались по всему небу. А теперь синий воевал с черным. Я окинула глазами небосвод и водонапорные башни, покрытые гонтом, затем глянула вниз во двор с высоты четырнадцати этажей.
— Прикинь, какой величины осталось бы пятно от твоего бывшего мужа, — сказал Лэндон, появившись в дверях с белой фарфоровой тарелкой.
— Представляю. Я когда-нибудь рассказывала тебе историю о моем брате и девочках на качелях?
— Нет, но звучит романтично.
Когда умер отец, мы с Камероном поехали погостить неделю у тети. Видимо, мама решила, что нам надо сменить обстановку, но мы чувствовали себя там совершенно брошенными. К тому же наш младший брат остался дома. Тетя жила в шикарной высотке — этажей двадцать. Каждый день Камерон смотрел вниз на детскую площадку в парке. Я спросила, что там интересного, и он ответил, что две девочки в красных комбинезонах сидят на противоположных концах качелей и никогда с них не слезают. Я вгляделась и поняла, что там нет никаких девочек: Камерон принял за них красные круги, нарисованные на сиденьях.
— Моя сестра называет это явление оптической путаницей.
