первые дни после возвращения в Нью-Йорк реальность катастрофы и масштаб числа жертв сместили на себя мой фокус, изначально направленный на риторику вокруг события. Мое потребление реальности посредством телевизора снизилось до своего обычного уровня, то есть нулевого. Я принципиально никогда не заводила телевизор у себя дома в Америке, хотя, разумеется, я смотрю телевизор, когда нахожусь за рубежом. Дома мои главные источники ежедневных новостей — это The New York Times и несколько европейских газет, которые я читаю в интернете. В Times день за днем публиковали душераздирающие короткие биографии тысяч людей, погибших в захваченных самолетах и во Всемирном торговом центре, в том числе более трехсот пожарных, поднимавшихся по лестницам, пока по ним бежали вниз офисные работники. Среди жертв были не только высокооплачиваемые сотрудники финансовых контор в здании, но и обслуживающий персонал — уборщики, секретари и работники кухни в ресторане Windows on the World («Окна в мир») на верхнем этаже одной из башен; их было больше семидесяти, в основном черных и латиноамериканцев. Очень много историй, очень много слез. Не оплакивать эти смерти было бы варварством, как варварством было бы думать, что эти смерти чем-то отличаются от других жестоких убийств где-то еще, от Сребреницы до Руанды.
Но оплакивать — это не единственный наш долг. И поэтому мы возвращаемся к дискурсу вокруг этого события и реальности перемен в Америке после 11 сентября.
2_Какова ваша реакция на риторику Буша?
Нет смысла сосредотачиваться на примитивной ковбойской риторике Буша, которая в первые дни после 11 сентября колебалась между кретинизмом и зловещим стращанием, хотя вскоре составители речей и советники, видимо, нашли на него управу. Какими бы отвратительными ни были поведение и выражения Буша, не стоит позволять ему монополизировать наше внимание. Всем главным фигурам в американском правительстве, на мой взгляд, не хватает языковых средств для осмысления этого беспрецедентного удара по американской власти и компетенции.
Было предложено две модели понимания катастрофы 11 сентября. Первая — что это война, которой положило начало «подлое нападение», сравнимое с бомбардировкой военно-морской базы США в Перл-Харборе в штате Гавайи японским флотом 7 декабря 1941 года, которое втянуло Америку во Вторую мировую. Вторая модель, которая становится более популярной как в США, так и в Западной Европе, — что это борьба между двумя цивилизациями, продуктивной, свободной, толерантной, светской (или христианской) и ретроградной, ханжеской, мстительной.
Очевидно, мне не близки обе эти вульгарные, опасные модели понимания того, что случилось 11 сентября. Не последние среди моих доводов как против модели «мы в состоянии войны», так и модели «наша цивилизация лучше» — это то, что такие же взгляды имеют и те, кто совершил эти преступные нападения, и приверженцы фундаменталистского течения ваххабитов в исламе. Если американское правительство продолжит утверждать, что это война, и, пойдя на поводу у общественности, реализует кампанию массированных бомбардировок, которую ей обещала риторика Буша (по крайней мере, поначалу), угроза, скорее всего, только возрастет. Ответ США и союзников в виде полномасштабной войны повлечет за собой жертвы в первую очередь не среди террористов, но среди мирных жителей — на этот раз в Афганистане, Ираке или где-то еще, — и эти смерти разожгут только больше ненависти к США (и в целом к западному секуляризму), которую будут распространять радикальные исламские фундаменталисты.
Только точечно направленное насилие имеет шанс уменьшить угрозу, исходящую от движения, у которого гораздо больше лидеров, чем один только Усама бен Ладен. Ситуация мне видится чрезвычайно сложной. С одной стороны, триумф экстремистского терроризма 11 сентября явно говорит о том, что это глобальное движение. Его источник не следует связывать только с одной страной, точно не с несчастным Афганистаном, как Перл-Харбор можно было связать с одной Японией. Как и сегодняшнюю экономику, как массовую культуру, как эпидемии (подумайте о СПИДе), терроризм не останавливают границы. С другой стороны, определенные государства всё же фигурируют в центре этой истории. Основную поддержку ваххабизму по всему миру оказывает Саудовская Аравия (не случайно Усама бен Ладен — саудовский принц, если можно так выразиться), хотя в то же время саудовская монархия — самый важный союзник США в арабском мире. Среди молодой саудовской элиты многие помимо бен Ладена считают сотрудничество саудовской королевской семьи с США величайшим «цивилизационным» предательством. Полномасштабная «война» Америки с террористическим движением, ассоциированным с бен Ладеном, рискует подорвать «реакционную» монархию и привести к власти «радикалов» Саудовской Аравии.
И это только одна из дилемм, которые сейчас стоят перед американскими политиками.
3_Вы говорите, что любое сравнение с Перл-Харбором неуместно. Как вы знаете, Гор Видал в своей последней книге, Золотой век, поддерживает тезис о том, что Рузвельт спровоцировал нападение Японии на Перл-Харбор, чтобы США могли вступить в войну наравне с Британией и Францией. Американская общественность и Конгресс были против вступления в войну; США могли пойти на это только в случае нападения. Некоторые американские интеллектуалы сейчас согласны с Видалом, что США уже много лет провоцировали исламский мир и что американская внешняя политика нуждается в пересмотре. Каково ваше мнение?
Как я уже сказала, я считаю, что любое сравнение 11 сентября с Перл-Харбором не только неуместно, но вредно. Оно предполагает, что мы противостоим некой определенной нации. В реальности же силы, которые сейчас пытаются поставить на место американскую власть, скорее субнациональны и транснациональны. Усама бен Ладен — не более чем глава огромного конгломерата террористических группировок. Некоторые даже считают, что он лидер лишь номинально, и его уважают скорее за деньги и харизму, чем за стратегические способности. Исходя из такой точки зрения, египетские боевики составляют мозговой центр операций, которые, возможно, еще развернутся во многих странах.
Я выступаю яростным критиком своей страны почти так же давно, как Гор Видал, хотя мне хочется надеяться, что мои оценки более точны, и считаю само собой разумеющимся, что подвергать сомнению внешнюю политику США необходимо и неизбежно. Тем не менее я не верю, что Рузвельт спровоцировал нападение Японии на Перл-Харбор. Японское правительство само решило во что бы то ни стало начать безумную войну с США. И я также не считаю, что Америка уже много лет провоцирует исламский мир. Америка во многих странах оставила за собой кровавый колонизаторский след, но она не участвовала ни в каких масштабных операциях против так называемого исламского мира. И какое неодобрение я бы ни высказывала по поводу внешней политики Америки, ее империалистических замашек и высокомерия, первое, про что нужно помнить, — это что 11 сентября произошло чудовищное преступление.
Как человека, который уже десятки лет в первых рядах осуждает злодеяния Америки, меня особенно взбесило, например, торговое эмбарго, принесшее огромное количество страданий обнищавшему, угнетенному населению Ирака. Но убеждение, которое я замечаю среди американских интеллектуалов вроде Видала и многих интеллектуалов-традиционалистов в Европе,
