теперь ее нет. Черт.
— Мне нужно идти. — Я хватаю ключи и выбегаю из мастерской, когда папа кричит мне вслед.
— Успокойся, старик. — Лоррейн обрывает его.
— Горячая штучка! — Он смеется.
У меня нет времени на него. Нет времени ни на кого, кроме Руби. Если верить внутреннему ощущению, она, должно быть, достаточно наслушалась от моего отца и насмотрелась на эту идиотку Нору, чтобы сделать неправильные выводы. А если она копалась в моем компьютере? Я с трудом сглатываю. Да, мне нужно многое объяснить.
Идет снег, когда я выскакиваю на улицу и проезжаю несколько кварталов до дома. Когда добираюсь туда, мой почтовый ящик уничтожен, а черный внедорожник отъезжает.
Напряжение скручивается в комок у меня внутри, когда я срываюсь с места вслед за внедорожником. Руби похитили. Но какой идиот посмеет попытаться забрать ее у меня? Мой разум перебирает миллион виновников — ее босс-извращенец, Тодд, какой-то парень в пекарне, который, как я заметил, задержался слишком долго. Каждое имя заставляет крепче сжимать руль.
Я должен остановить их. Обязан. Опять же, водитель непрофессионал. На самом деле, он едет медленнее, чем бабушка в воскресное утро. Что, черт возьми, происходит?
Когда внедорожник замедляет ход, подъезжая к знаку «стоп», я останавливаюсь рядом с ним.
Волна облегчения захлестывает меня, когда я вижу Мерри за рулем и Руби на пассажирском сиденье. Я быстро останавливаюсь перед ними и глушу двигатель.
Когда выхожу из машины, глаза Мерри расширяются, а Руби пытается убить меня взглядом. Однако это не срабатывает, потому что я вижу слезы на ее щеках.
Я подхожу к ее окну.
— Руби.
Она смотрит на меня сквозь тонировку.
— Руби, не надо.
Она качает головой.
Мерри наклоняется к ней и что-то шепчет.
Я повышаю голос.
— Мерри, клянусь призраком будущего Рождества, что буду преследовать тебя, пока в твоей машине не кончится бензин, если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы попытаться сбежать.
Она откидывается на спинку сиденья с виноватым выражением на лице. Хорошо.
Я сосредотачиваю все свое внимание на Руби.
— Руби, пожалуйста. Я могу все объяснить.
— Ты можешь объяснить своего отца и то, что ты говорил в старшей школе, и то, что у тебя на компьютере, и Нору? — Последнее слово срывается на крик.
— Да. — Я прижимаюсь лбом к холодному стеклу. — Но мы можем сделать это дома? — Я знаю, что спрашивать об этом очень рискованно, особенно когда почти уверен, что она уже собрала свои вещи и попросила Мерри отвезти ее в аэропорт. Одна только мысль пронзает мое сердце, как стрела. Руби не может уехать. Не тогда, когда я, наконец, вернул ее домой.
— Дома? — Она вытирает нос.
— Дома. Помнишь маленький рождественский домик с розовыми огоньками? Те, что тебе так нравятся?
— Ты знал.
— Да. Я следил за тобой. Ничего не мог с собой поделать. Я расскажу тебе все. Просто вернись со мной домой. Пожалуйста, Руби. Доверься мне.
Она долго смотрит на меня, и на долю секунды мне кажется, что она повернется ко мне спиной.
Но она этого не делает. Девушка открывает дверцу и выпрыгивает наружу.
— Мерри, багажник. — Я вздергиваю подбородок.
— Да, хорошо, да. Сейчас. — Она нажимает множество кнопок, пока не находит ту, которая открывает задний люк.
Я хватаю сумку Руби и запихиваю ее на заднее сиденье, затем помогаю ей сесть спереди.
Когда возвращаюсь в машину, мое сердце снова может биться. Руби со мной. Ей ничего не угрожает. Однако она злится на меня. Я могу справиться с этим, пока она в безопасности.
Она скрещивает руки на груди и смотрит прямо перед собой, пока везу нас домой.
— Объясняй.
— Нора — идиотка. Я понятия не имел, что она была в мастерской, и тем более, что собиралась провернуть этот трюк. — Я качаю головой.
— Клянешься? — Она шмыгает носом.
— Да. — Я беру ее за руку и испытываю облегчение, когда она не отстраняется. — Она ревнует тебя. Всегда ревновала.
Она фыркает.
— Ты мне не веришь? — Я сжимаю ее пальцы. — Как думаешь, почему она всегда говорила о тебе гадости? Почему почувствовала такую угрозу, когда ты вернулась в город? Брось, Руби. Ты умная женщина. Ты должна это увидеть. Она ревнует.
Руби на секунду прикусывает нижнюю губу.
— Ладно, это на самом деле имеет смысл — не говорю, что согласна, но продолжай. А как насчет твоего отца?
— Что он думает, для меня не имеет значения. Важно только то, что ты думаешь, Руби. Клянусь. Если бы он сказал сегодня, что собирается лишить меня наследства, если останусь с тобой, меня бы это совершенно устраивало, пока у меня есть ты.
Она, наконец, смотрит на меня, ее глаза наполняются слезами.
— Ты серьезно?
— Абсолютно. — Я целую тыльную сторону ее ладони. — Дерьмо, которое я наговорил в старшей школе, было именно таким — дерьмом. Тот момент, который у нас был — это было все. Тогда я был мудаком, но, думаю, моя душа все равно узнала твою. Даже тогда. Все, что ты слышала от меня после этого — Тодду, или Норе, или кому бы то ни было — это чтобы я держал тебя при себе, чтобы ты была в безопасности. Тодд был придурком, а Нора, ну, она не изменилась.
Тень улыбки пробегает по ее губам, прежде чем Руби снова хмурится.
— Что это было за хрень у тебя на компьютере? Мои фотографии. Ты приказал кому-то избить моего босса?
Я подъезжаю к нашему дому и, объезжая разбитый почтовый ящик, паркуюсь.
— Да. Когда ты уехала, я понял, что был придурком. Но я не мог просто прийти к тебе и сказать это. Слова — ничего не значат. Я должен был доказать это. Поэтому решил быть тем, кем ты могла бы гордиться. Я усердно работал, чтобы открыть свою мастерскую и помогать городу. И, да, я следил за тобой. Я ничего не мог с собой поделать. Я
