без применения оружия. Но! В любых других случаях, в которых перед вами не стоит конкретная задача уберечь свою жизнь, жизнь товарища, добыть информацию или уничтожить врага, пользоваться этим вы не имеете права. Ясно?
— В других случаях? — бестолково переспросил Никита.
Вернее, он, конечно, не Кривоносому вопрос напрямую задал, не идиот все же, а просто вслух сам с собой удивился.
— Это когда ты, к примеру, решишь показать свою удаль, слушатель Иванов, — чекист сегодня был на удивление спокоен и даже вместо того, чтоб выписать люлей Никите за то, что он по сути его перебил, вполне нормально ответил. — Когда ты почувствуешь себя особенным и захочешь показать это остальным. Когда начнешь применять полученные знания там, где они не требуются. В общем… Когда решишь повыпендриваться. Всем понятно, я надеюсь?
Молодечный снова замолчал, изучая теперь каждого по очереди. Вид у него при этом был слегка раздраженный. Думаю, из-за того, что столько много Кривоносый никогда не говорил. Обычно его репертуар — это пара фраз, подходящих ситуации, только по делу. Сейчас же старший сержант прочел целую лекцию и его это явно утомило.
— Итак… — Молодечный, заложив руки за спину, двинулся вдоль нашего строя. Правда, что там двигаться, когда стоят пять человек. Ровно на пять шагов и хватило. — Основное, на что мы обратим внимание, — броски, захваты, болевые приемы на суставы и связки, удушающие приемы, удары руками и ногами. Броски проводятся разными способами. Туловищем, ногами, рывками за рукава или за ноги. Ногами можно сделать подсечку, подножку, подбивку и так далее. Это мы, само собой тоже будем изучать. Броски туловищем делают через бедро, плечо, спину или грудь. Главной целью рывков является выведение противника из равновесия. Так же, мы разберем удушающие приемы. А именно — воздействие на шею руками, ногами или одеждой в положении лежа или стоя с целью временного ухудшения состояния противника. И вот еще! На тренировках бить в позвоночник, затылок, теменную часть, бить по ключице, копчику, суставам ног или рук — запрещено! Чтоб вы тут друг друга не покалечили…
Кривоносый вдруг резко замолчал, прищурился, а потом рявкнул во весь голос:
— Реутов, что ты все время рядом с Либерманом скачешь?! Прямо как намазано тебе!
Он подошел ко мне ближе и замер рядом с недовольным лицом. А я как бы не скакал. Я вообще ничего не делал. Просто стоял и внимательно слушал Кривоносого. Я уже его характер понял. Он говорит мало, не считая, конечно, последних десяти минут, когда его пробило на поучительные моменты, а делает много. Причем сразу и наверняка. К примеру, если демонстративно не вникать в то, что он произносит во время урока, можно сразу, наверняка отхватить себе наказание в виде охренительного количества отжиманий. А оно мне надо? Конечно, нет!
Поэтому я всем своим видом демонстрировал исключительную заинтересованность. Мол, жизнь моя вообще не имела смысла до сего момента. Вот теперь, спасибо товарищу старшему сержанту госбезопасности, я прямо заживу по-новому.
Это Бернес постоянно почему-то оказывался рядом с самого начала тренировки. И во время разминки, и во время повторения прошлых уроков. Когда Молодечный велел построиться, детдомовец снова нарисовался плечо к плечу возле меня. При этом Марк периодически косился в мою сторону с таким видом, будто я — псих, который вот-вот начнёт кидаться на людей. Ну, или ссаться под себя. Не знаю, что хуже. А Бернес — единственный спаситель человечества, способный предотвратить подобный поворот событий. Вот такое у меня было ощущение. Стоило отвернуться или отвлечься, Бернес уже отирался рядом, изучая на меня настороженным взглядом. Я реально начал чувствовать себя некомфортно. Хотя, нет. Даже не так. Я начал сторониться Бернеса. Он похож на человека, который подозревает, что я псих. А я прямо уверен, что из нас двоих псих — он.
Поговорить хочет? Ок. Закончатся занятия и поговорим. Смоемся из корпуса, например, на улицу. В доме вряд ли получится сделать это без свидетелей. Тем более, я тоже не против побеседовать наедине, потому что, во-первых, Бернес может быть мне полезен. Его родители загремели под маховик репрессий из-за того, что были как-то связаны с политикой и плюс еще, насколько я помню, вскользь упоминалось, будто они имели отношение к Троцкому. Или он к ним… Вроде так.
Я, правда, хоть убей, не мог вспомнить, откуда у меня эта информация в башке, но она точно присутствовала. Кроме того, за время нашего совместного пребывания в школе я уже понял, Марк знает очень много полезного. Полезного конкретно для меня.
Потому что в моей башке, к сожалению, ни черта не большая энциклопедия. На уровне школьной программы и каких-то фильмов, историй из инета, расклад по нынешним реалиям, конечно, знаю. Сталин, Берия, Ежов — фамилии для меня знакомые. Но более детально подковёрная возня всех этих товарищей — темный лес.
Вот к примеру, что это за «Завещание», упоминание которого вызвало у Бернеса припадок? А Марка реально аж на месте подкинуло, когда я задал ему вопрос. Ну, и в целом, документы, до которых жаждет добраться Бекетов, меня настораживают сильнее, чем бабло, припрятанное папенькой для будущих свершений на почве разведки. Хотелось бы иметь немного понимания, что там может быть. Чисто в плане предположения. Вдруг это как-то поспособствует моим планам. Тогда я сам, вперёд паровоза, побегу в сторону Берлина.
В общем, Марк мне сейчас был бы очень кстати со своей умной башкой, это точно. Один лишь момент остается по-прежнему важным — крыса Бернес или нет. Во-вторых, как и думал изначально, нужны люди, которых я смогу утащить с собой в Берлин. План, сформировавшийся в моей голове требует помощи. В одиночку будет слишком сложно его осуществить. Ясное дело, это не совсем просто. Даже, наверное, совсем непросто. Большой вопрос, попаду ли в Берлин сам. Но хотя бы понимание необходимо, на кого могу рассчитывать. Соответственно, переговорить с Бернесом — это в моих же интересах. Но Марк вел себя очень странно. Он будто реально опасался за меня и переживал. Или знал что-то, о чем пока не знаю я… В любом случае, его не совсем нормальное поведение даже товарищ сержант государственной безопасности заметил. Вернее, Молодечный-то как раз решил, будто это я за Бернесом хвостом вьюсь по залу. А было, между прочим, все наоборот.
После занятия у
