Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
Щелкнув тумблером, Федор Палыч наклонился к селектору:
– Да, Максим?
– Аркадий вышел на связь, – сказал селектор искаженным до неузнаваемости голосом Белова. – Аркаша на околице чужака подобрал, везет сюда.
– Хо-хо! – хохотнул Баранкин. – Надо ж! Аркашка службу несет. Я-то, грешник, думал, что он у своей этой, сисястой, в парнике парится.
– Кто там у вас хихикает? – спросил селектор. – Вовчик, ты?
– Кончайте мне тут службу в балаган превращать! – Федор Палыч треснул кулаком по столу, крутанул шеей, одарил Баранкина негодующим взглядом и вновь нагнулся к селектору: – Максим! Кого Аркадий конвоирует? Конкретнее он докладывал?
– Чужак обозвался пилигримом. Федор Палыч, а как там новенький наш? Еще у вас?
– Не твое дело! Когда Аркадий привезет задержанного, проведите идентификацию и доложись мне. Все! – Начальник, щелкнув тумблером, перевел селектор в пассивное состояние.
– Новичок прибыл, пилигрим нарисовался. Сегодня у нас аншлаг. Палыч, ты...
– Баранкин! Будь человеком, замолкни. Без тебя голова трещит.
– О! Шеф! Внимание на экран! В Ка Пэ Зэ вот-вот начнется дуэль!
Пропустив вперед себя Зубова и войдя в КПЗ следом, Ларин плотно прикрыл тяжелую дверь. Зубов задрал голову, прищурился, кивнул – потолочные неонопанели обеспечивают нормальное освещение, не яркое и не тусклое, в самый раз. Ларин, проходя мимо остановившегося сразу за порогом Зубова, как бы нечаянно, задел Лешу-Алексея плечом. Шагая неспешно, Ларин отлепил от ремня «боевую перчатку», натянул на правую кисть, пошевелил пальцами. Остановился, не доходя пары метров до противоположной, дальней от двери стены, повернулся лицом к Зубову.
Зубов никак не отреагировал на якобы нечаянный толчок плечом в предплечье. Сунул обе руки в «варежки», как будто в карманы, дернул запястьями, затрещали липучки, отпуская пару боевых перчаток.
– Треугольник или квадрат? – спросил Ларин.
– Квадрат, – кивнул Зубов.
– Отлично!
На перчаточной оболочке для указательного пальца, сбоку, так, чтобы удобно было нажимать пальцем большим, имеются три сегмента, по одному на каждой фаланге, обозначенные кружком, квадратом и треугольником. Нажатие на треугольник задает «щадящий режим дистанционного воздействия», на квадрат – «жесткий режим», на окружность – «предельно допустимый».
Подушечкой большого пальца Ларин дотронулся до квадратика на второй фаланге, слегка надавил, услышал тихое «щелк», растопырил пальцы, сжал в кулак обтянутую перчаткой правую кисть, отвел руку в сторону, нацелил кулак на стену справа от себя, не спеша разжал пальцы и от наладонной сеточки отделилась маленькая, размером с шарик для пинг-понга, шаровая молния. И поплыла целенаправленно к стенке. Доплыла, стукнулась о бетон и рассыпалась с шипением искрами.
Ларин снова сжал кулак и снова его разжал. На сей раз разжал резче, быстрее. И светящийся шарик резче отпочковался от ладони и гораздо быстрее достиг бетонной ограды, и взорвался с большим количеством искр.
Ларин вновь сжал кисть в кулак, опять разжал ме-е-едле-е-ен-но... совсем медленно... Пылающая белизной компактная шаровая молнийка не-е-ехотя по-о-оплыла прочь от породившей ее сеточки на ладони. Ларин развернул кисть и тыльной стороной перчатки, рубчатой поверхностью на тыльной стороне, шлепнул по электрическому шарику. Шлепок задал молнии ускорение, изменил ее траекторию. Шарикообразная молнийка полетела стремительно вправо-вниз и попала точно-точнехонько в слом плоскостей, в стык стены и пола, в плинтус.
Боевые перчатки назвали «боевыми», безусловно, для красного словца. В смертельный бой с ними, точнее, в них, или – в ней, решился бы пойти разве что клинический идиот. Боевая перчатка – полицейское спецсредство из той же серии, что и дубинка, шокер, аэрозоль. «Варежкой» удобно «глушить» невооруженных гражданских лиц или плохо вооруженных. И то – только при известной сноровке. Отсутствуют навыки владения спецсредством – глупо на него рассчитывать. Тем паче его демонстрировать, угрожать им. Ибо, испугавшись мнимого – мнимого! – превосходства, даже безоружный слабак может решиться на многое и станет действительно серьезно опасным.
Дабы сподвигнуть полицейских на упражнения с боевыми перчатками, мудрые оккупанты, снабжающие лояльных аборигенов спецсредствами, придумали совершенно бесполезную для реального дела дополнительную функцию – от рубчиков на тыльной стороне «варежки» шарик-молния отскакивает, как резиновый шарик от теннисной ракетки. Придумка прогрессоров породила оригинальный вид прикладного спорта, Мастеров этого вида и желающих ими стать.
– Я тебе не мешаю?
– Ага, Леха-Алексей! Твоя правда – давно пора начинать наши игры.
Ларин встал строго боком к Зубову. Левую руку спрятал за спину, правую выставил перед собой. Его стойка напоминала и позицию фехтовальщика, и позу дуэлянта-пистолетчика.
Зубов остался стоять строго фронтально по отношению к противнику. Чуть согнутые в коленях ноги на ширине плеч, спина чуть горбится, обе наладонные сеточки «смотрят» на Ларина.
– Алексей, Алешенька, сынок, тебя сумасшедший стойкам учил или слабоумный?
Зубов улыбнулся, крепко сжал кулаки и судорожно их разжал. Пара шаровых молний, два светящихся шарика, метнулись к Ларину. Оба летели мимо. Стойка боком к противнику сокращает площадь возможного поражения до минимума, что, ясен пень, максимально затрудняет прицеливание. На шарик, который пролетал слева, Ларин не обратил внимания, а шарик, что должен был пролететь по правому боку, вниманием удостоил – тыльной стороной кулака отправил молнию-шарик обратно. Разжал кулак и вдогон отбитой молнии пустил свой шарообразный заряд.
Отбитый заряд-шарик попал Зубову в грудь, «свояк» угодил точно в лоб. Хлопки прозвучали один за другим, с паузой в четверть секунды, оба шаровых разряда рассыпались ворохом искр, и Зубов, который и не пытался увернуться либо парировать молнии, заорал, заревел, срывая голосовые связки. Но то был отнюдь не вопль боли, а сошедший на хрип крик первобытной ярости, лютой ненависти, отчаянной и безумной решимости.
Зубов страшно оскалился, его улыбающееся до того лицо вдруг стало похожим на звериную морду. Потухли огоньки разума в глазах, на губах выступила пена, кожа побагровела, бусинки пота покатились по обожженному молнией лбу.
– Берсерк... – прошептал Федор Палыч, хватаясь за сердце. – Как же я сразу не...
– Саня! – Баранкин оттолкнул кресло вместе с начальником, хлопнув рукой по столешнице, перемахнул через начальственный стол, как через гимнастического коня. – Саньку спасать надо!
Вова шарахнул дверью об стену – аж штукатурка посыпалась с потолка. Из кабинета Баранкин вылетел пулей, а Федор Палыч, наоборот, раскис, оплыл в кресле, точно из его мягкого тела выдернули каркас-стержень.
– Вова, нельзя... – севшим голосом бубнил Федор Палыч. – Нельзя, Вова, берсерков нельзя трогать, Вова... – Федор Палыч бубнил, понимая, что Баранкин его не слышит, что остановить его невозможно, что Володя Баранкин знает, на что идет, точнее – бежит.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
