сожженные. Коммунистов, говорят, сжигали живьем… Звезды разбивали, памятники, книги и те жгли. Фашист – он и есть фашист. Нелюдь! Был там один майор… бывший майор. Дьюла Фаркош. Вот уж точно – зверь.
Аркадий слушал вполуха: считал, что очередной бред. Начиталась девочка книжек по истории Венгрии, да еще сектанты мозги промыли, вот и несет теперь невесть что. Жалко дуреху! Хотя нет, она вовсе не дура, очень даже умненькая: ишь, сколько языков выучила! И вообще, духом не падает. Молодец. А девиации и поправить можно. Хорошему психологу показаться, да пусть даже психиатру!
– Американцы тоже еще масла в огонь подливали. – Девушка все никак не могла успокоиться. Встала, принялась ходить туда-сюда вдоль кромки воды, по камышам, по осоке, кое-где по песочку. – Из Мюнхена по радио призывали сражаться с нашими войсками до последнего. Обещали помочь. Я сама слышала! До того как…
Тут девушка замолчала и принялась помогать своему спутнику собирать траву да мостить ложе. Подумав, поставили и шалашик. Предосторожность отнюдь не лишняя: а вдруг дождь? Хоть и тепло пока, но все же, как ни крути, осень.
Места кругом казались безлюдными, дикими и… какими-то пустыми. Даже не поверишь, что почти центр Европы. Ни катера, ни туристского теплоходика, ни самолета в небе! А ведь должны бы. Неужели, и вправду… Нет, чушь, чушь…
Аркадий все еще не верил во все эти россказни про пятый век от Рождества Христова, про гуннов и прочие древние племена. Хотя возможность провала во времени молодой человек допускал… где-то в глубине души. Раньше, в полиции еще, читал разные фантастические романы про таких вот попаданцев, рецензии даже почитывал. Дурацкие. Не романы – рецензии. Скорее даже не рецензии, просто мнение. Мол, читатель уже давно обо всем догадался, а главный герой что-то старательно тупит.
Ага, будешь тут тупить! Ты-то, диванный мыслитель, оказавшись в прошлом, сразу бы обо всем догадался и поверил? А потом бы очень быстренько стал местным царем или могущественным волшебником… Ага, как же! На диване-то лежа хорошо рассуждать. На диване-то все умные. За книжкой. Еще хорошо при этом на хлеб сметаны намазать или вареной картошки с салом намять. Сиди, читай, кушай да клавиши потом нажимай: автор дурак, писать не умеет, а вот я… весь из себя такой начитанный-начитанный, умный-преумный… да-а…
Ну конечно же, Иванов не верил! Он же материалист все-таки. Тем более бывший опер. Вот и объяснял все с позиций обычной логики. В первую очередь сам себе объяснял, с Эльвирой в этом плане все как-то не очень складывалось. Твердила себе упорно: пятый век, гунны, выбраться надо… и какой-то «круг зла» разорвать мечами Аттилы, типа найти их да выбросить.
Аркадий, в принципе, был не против. Мечи так мечи. Может, и найдутся. Но для начала выбраться надо – хоть куда-то в цивилизованные места. Сколько они уже плывут-то? Второй день? Третий? Как бы то ни было, а хоть какие-то признаки современности давно должны были бы появиться… Ан нет ничего! Может, просто не заметили? Может.
– Ну вот, хороший шалашик! – отойдя в сторону, заценила Эльвира.
Все правильно, сама себя не похвалишь – кто и похвалит-то? Но, с другой стороны, права была абсолютно. На все сто! Хороший получился шалашик, на загляденье. Крепкие ясеневые колышки, сверху лапник, а внутри – сухая трава, мягкая-мягкая! Да уж, теперь никакой дождь не страшен.
Осень – пора неустойчивая, погода могла испортиться в любой момент. Сейчас солнце, тепло, а потом оп – и дожди на три дня зарядят! Холодные, нудные. Хорошо бы, конечно, одежонку – куртку какую-нибудь теплую, осеннюю или даже ватник… Хотя скоро уж и к людям должны бы выйти. Совсем-совсем скоро. Нет, ну сколько уже плыть можно?
– Помнится, мы как-то ходили в ночное… – Сняв свои мокасины, Эльвира закатала штаны до колен и вошла в воду. – В школе еще. Картошку в золе пекли, купались.
– Голые? При луне? – пошутил Аркадий.
– Почему голые? – Девушка вдруг улыбнулась, прищурилась. Заиграли на щечках знакомые ямочки. – А-а! Это ты сейчас «Золотого теленка» процитировал. Ну, как расхитители на машине катались. У Козлевича – «Эх, прокачу!»
Не-ет, она не дура. Определенно, не дура. И очень даже начитанная.
– Эля, тебе Джойс нравится?
– Джойс? – наморщила лоб красотка. – Не, не читала. Слышала только. Он, по-моему, на русский еще не переведен даже. А ты какие книги любишь?
– Разные. Вот Ильфа и Петрова люблю. Булгакова… – Подойдя к озеру, молодой человек наклонился и потрогал воду. – А водичка-то…
– Как парное молоко! – продолжила девушка, окатив своего спутника брызгами.
– Э-эй! Ты что творишь-то?
– Айда купаться, а? Ну, давай…
Эльвира тут же стянула рубаху, сбросила штаны и голышом бросилась в воду, подняв тучи брызг. Иванов хмыкнул. Что ж, купаться так купаться!
Они занялись любовью здесь же, стоя по колено в воде, у берега, под раскидистой ивой. Спровоцировала, кстати, Эля: то спиной повернется, то грудью, то… Ну, как тут не…
– Иди-ка сюда, Эль!
– Это зачем?
– Ну, иди. В смысле плыви…
– Ах, только в этом смысле!
– Да уж нет. Во всех! Смотри, какая ива красивенная! А город пил коктейли пряные… Помнишь?
– Не помню! Это у вас, нэпманов, коктейли.
– Сама ты нэпман! А ну-ка…
Они поднялись на ноги, встали в воде, под ивою. Обнялись, принялись целоваться, лаская друг друга. Сквозь реденькую листву ласково светило солнце, отражаясь в воде золотистым сверкающим шаром. Сильно пахло сеном, вернее, сухой травой, а еще смолою и медом. Чем-то таким вкусным и родным, из детства… Под ногами влюбленных плескалась вода, в густых зарослях краснотала пели-заливались птицы, а где-то совсем рядом басовито жужжал шмель. Не укусил бы!
– А ну, повернись-ка… Теперь наклонись… Ну, возьмись вон за ветку руками…
– Для чего это?
– Для того… Ага… молодец… Ох, сейчас я тебе спинку поглажу!
Иванов был готов дать голову на отсечение, что в такой позе Эльвира занималась любовью в первый раз! Вот именно так. Ну-у, девочка… Неизбалованная. Так это и хорошо, наверное…
Томные от неги, влюбленные бросились в воду, немного поплавали и вышли на берег, к шалашу.
– Аве! – с усмешкой приветствовал их молодой, но весьма представительный мужчина в длинном зеленом плаще с золотистою оторочкой. Непокрытая голова, темная небольшая бородка, рубаха почти до колен. На поясе длинный меч в красных сафьяновых ножнах. Еще и кинжал. Все пальцы усыпаны перстнями, серебряная пектораль на груди переливалась на солнце.
Еще один ряженый! Откуда он здесь и взялся? Или… или Эля все же права, и…
А он, оказывается, не один! Позади вдруг засмеялись, загоготали.
