что-то долго и упорно вводила в своем ноутбуке, и как мне показалось, даже временами психовала. Словно у нее что-то не получалось.
Проявлять интерес к этому я не стал. По девушке было видно, что, если я ее отвлеку, она будет очень недовольна этим. И это очень мягко сказано. И чтобы хоть как-то скоротать время, я достал из кармана телефон и открыл браузер.
Чувство дежавю, которое тут же посетило меня, было очень ярким. Я смотрел и не мог поверить своим глазам.
«Первое дело помощника прокурора Оло Мила было завершено. Обвиняемый Ынг Хо Сан получил двенадцать лет заключения».
И дело было вовсе не в обвиняемом, а в девушке, которая была изображена на снимке в посте.
Ухоженная, но без украшений, что было ожидаемо от помощника прокурора, красивые, светлые волосы, выразительные, подчеркнутые зеленые глаза и маленькие, но пухлые губы. На снимке, которые, очевидно, сделали репортеры, не было изъянов. А вот в моей голове было нечто иное.
В будущем, когда я должен был пройти свой путь чуть иначе, к тридцати годам мы встретились с ней на одном из судов, где я выступал в роли ответчика из-за того, что один из моих работников перегнул палку на задании. Ну, точнее, это было со слов стороны обвинителя.
Эта красавица, уже будучи прокурором с внушительным списком побед, не смогла переиграть меня, потому что у моей фирмы была огромная доказательная база. А я после того дела просто не мог оторваться от нее. Немного ухаживал, немного провожал и по итогу мы прожили вместе всего полгода.
Меня съедала работа, а она попросту скучала одна. Для нее важнее всего были победы в суде и вместе со мной девушка этого лишилась.
— М-да уж… — прошептал себе под нос. — Кто бы мог подумать, что узнаю о тебе раньше.
— Чего? — госпожа Го Нана решила, что я говорю с ней. — Ты о чем, Винсент?
Ого. Она впервые меня просто по имени назвала?
— Извините, — чуть наклонил голову в вялом поклоне. — Задумался о своем, не подумал, что вслух что-то скажу.
— После работы в отделе аналитики, — начала она, закрывая ноутбук, — всякое с людьми случается. Например, твой руководитель довольно быстро взлетел по карьерной лестнице. Славился очень хорошим складом ума, да и в целом, улучшал работу любого отдела, где бы он ни работал.
Она задумалась на миг, и решила больше не продолжать, словно потеряла суть сказанного. А вот мне ее слово «славился» в прошедшем времени, сильно резануло слух.
— Почему славился? — я решил продолжить поднятую тему беседы. — Сейчас уже… не то?
— Ну, это я на все сто процентов не знаю, — Го Нана улыбнулась и повернулась ко мне. — Я и лично с ним пару раз только общалась, когда помогала налаживать программу офисного управления. Если судить по его анкете и базе данных, он был действительно хорошим специалистом. А когда стал руководителем, просто начал застревать на одном и том же месте. Сначала, командировки, затем уже руководитель отделов в самой корпорации. Там, где ты сейчас работаешь, он уже десять лет.
— И неужели ему не предлагали повышение? — удивился я. — Или он решил, что на этом месте уже до конца?
Мой вопрос был немного грубоват, с одной стороны. С другой, Нана сама часто переходила с делового разговора на какой-то простой, приятельский.
— Не знаю, — она посмотрела в окно и опять повернулась ко мне. — А вот ты, Винсент, чего хочешь от жизни? Проторчать в офисе или уйти куда-то? Дальше и выше, м?
Вопрос был сложным для меня. Карьера — это то, к чему я стремился в будущем. Это то, чего я хотел вчера и сегодня. Но учитывая, что я только что увидел девушку в телефоне, с которой у меня будет как-то связана личная жизнь, я не смог ей ответить честно.
С одной стороны, я вполне смогу взобраться выше, если захочу и если будет возможность. А вот с другой… я слышал от отца один раз очень интересную фразу, которую говорил моему деду его отец.
— Запомни, Винсент, — сказал мой отец, когда мне было лет шестнадцать, не больше. — Только твои дети будут помнить и понимать, сколько ты работаешь.
Это было сказано к тому, что в типичной корейской семье основным добытчиком был отец. И среднестатистический папа большую часть суток, да что там суток, большую часть жизни проводит на работе. Дети его видят только вечерами и то уставшего. О каком отце в таком случае может идти речь?
Нет, разумеется, были семьи в разы счастливее «средней статистики», но это даже не тридцать процентов населения.
Поэтому я попытался промолчать. А когда Го Нана повторила свой вопрос, мне пришлось ответить честно:
— Госпожа Го, — я склонил голову, — я затрудняюсь ответить вам на этот вопрос. Он сам по себе сложный для меня.
— Понимаю, — улыбнулась она и звонко расхохоталась. — Винсент, давай, пока мы вместе выполняем работу на благо корпорации, обойдемся без госпожи? Хорошо? Мы сейчас на равных условиях. Совершенно. А там посмотрим, как все сложится.
— Но вы же внучка генерального директора, — пожал я плечами. — С вами иначе и нельзя.
— Можно, — сухо ответила она. — Мы не в офисе в данный момент, и рядом с нами никого нет. Так что в более простой обстановке я позволяю называть себя Наной.
Сказав последнее, она покраснела и отвернулась, словно допустила что-то лишнее. Я же, улыбнулся и покорно кивнул.
«Ну, Нана так Нана».
* * *
Ким Ду Хан, высокий и плотный мужчина сорока лет, сидел за столом в своем кабинете на металлургическом заводе. Перед его глазами стояли трое молодых парней лет двадцати, не больше. И каждый из них смерть как боялся одного из самых влиятельных кканпэ или по-другому гангстера местного значения, кем Ду Хан и являлся.
— Вы хотите сказать, что дело Ынг Хо Сана так и не смогли замять? — его голос был глухим, с легким восточным акцентом, что говорило о нем, как о коренном жителе Восточной части Сеула. — По-моему, мы договорились с прокурором?
Троица тут же поклонилась и, не поднимая головы, синхронно ответили:
— Прокурора сменили на итоговом слушании. Мы этого никак не могли предусмотреть.
Их голоса были тихими. Скованными. Парней сильно трясло, несмотря на то, что
