сопляка, — Я сделаю так, что не вернутся.
— Пожалуй, мы их всё-таки заберем, — качнул головой жилистый якудза, — Они уже сами хотят. Кирью-сан? Что вы делаете?
— Запоминаю сведения с их ученических билетов, — отозвался я, потроша бумажники остальных хулиганов, — Если после этой встречи у меня образуются проблемы, я буду знать, кого искать. Кстати, Огава-сан, знаете, какой есть крайне эффективный способ отучить ребенка от хулиганства?
— Какой?
— Взять в магазине «Всё по сто йен» молоток, а затем использовать его, чтобы раздробить кости большого пальца правой руки непослушного молодого человека. Очень быстро и очень эффективно. Два-три удара и будущий примерный гражданин готов.
В моем мире некоторые племена дикарей брали пленников, чтобы использовать их как рабов. Им отрезали яйца и большие пальцы рук. На общей трудоспособности человека это сказывалось весьма сильно, зато покорность и дисциплина были куда выше, чем у раба с полноценным организмом. Мне слуги никогда не были нужны, но эту информацию я применял к своей пользе неоднократно, ведя дела с демонами. У тех тоже было кое-что, похожее на большие пальцы…
— Это где такое применяют? — с легким профессиональным интересом в голосе озвучил вопрос Огава, загоняя носок ботинка под ребра тому, на ком раньше сидел Жирный.
— Русская мафия, — невозмутимо соврал я, — Разогретый утюг на грудь, паяльник в задницу, стачивание зубов напильником. Но иногда применяют и гуманные мер…
Договорить не вышло. Раздался шум, шорох и короткий стон, а затем под мостом появился новый персонаж, буквально закатившийся к нам на огонек по склону. Молодой тощий японец в разорванной белой рубашке, щедро усеянной каплями крови. Его я тоже знал.
— Баки! — Жирный, бросив мою раскладушку на траву, кинулся к младшему члену клану.
— Аники… — прохрипел тот, пытаясь встать на ноги, — Хиракава…
Огава, бросив отчаянный взгляд на Жирного, крикнул ему «за мной!» и припустил вверх, по склону из-под моста. Я побежал вслед за ним, по дороге прошипев хулиганам, чтобы даже не смели рыпаться. На неповоротливого Жирного, только начавшего брать разгон, не оглядывался.
Причина? Элементарна. Простейшее уравнение: у моих формальных союзников проблемы, я могу помочь, угроза невелика. Последнее? Из-за Баки, самого обычного молодого разгильдяя неполных двадцати лет, мальчика на побегушках. Если он смог уйти — возможная благодарность двух не последних членов якудза перевешивает возможные риски. Зачем приличному японскому гражданину знакомства среди криминалитета? Незачем.
А мне, в моем статусе «специального гражданина»?
…пригодятся.
Огава ломился первым, не оборачиваясь, знал, что Жирный за ним не угонится. Он взлетел по лестнице на второй этаж доходного дома, где они снимали квартиру Асуми, а затем опрометью, как любитель, влетел в её жилище, отшибая плечом дверь. Заглянув следом, я понял, что мы опоздали.
В смысле, три тела в черных костюмах, лежащие на полу в неудобных позах и одна девушка в домашнем наряде, скорчившаяся там же в позе эмбриона, показывали, что всё интересное кончилось до нас. Причем быстро. На полу, кроме тел, валялись две дубинки и три шокера, а также нечто весьма похожее на пистолеты с необычно вытянутыми и утолщенными стволами.
— Хиракава-сан! — зачем-то громко оповестил воздух Огава, кидаясь к девушке и падая возле неё на колени, — Хиракава-сан!!
— Ты думаешь, что она забыла, как её зовут? — спросил я, подходя под усиливающийся грохот приближающегося Жирного, — Не тряси девушку, ты ей причиняешь вред. Смотри.
В животе Асуми торчало три маленьких оперенных шприца. Вынув их, я снял свои очки, поднеся их стеклами к губам Хиракавы. Запотели. Хорошо, она жива. Скорее всего, её накачали снотворным или транквилизатором, но она как-то умудрилась положить нападающих. Причем, если мне не изменяет зрение, очень жестко. Двое из троих валялись в полубессознательном состоянии, хрипло и прерывисто дыша, а вот третий, кажется, уже был на том свете.
Сопя и пыхтя, в квартиру ворвался Жирный. Искоса взглянув на него, я недовольно пробурчал:
— Всё понятно. Вас развели. Сначала отвлекли хулиганьем, затем отпустили Баки. Время было как раз забрать Асуми, но тут не сложилось, а так они бы ушли, парни бы ушли…
— К-со! — выдохнул Огава, — Эти говнюки мелкие уйдут!
— А зачем они тебе? Вон куда крупнее рыбы лежат, — мотнул я головой на костюмы, — Кстати, как это она их всех завалила?
— Ухо глянь, правое, — нервно откликнулся Огава, думая о чем-то своем под шум от борца сумо, пытающегося продышаться.
На ухе вырубившейся девушки была черная клипса, очень похожая на мою. Слегка задрав ей майку, я прощупал живот, а затем бицепсы. У Хиракавы тонус организма и объём мышц был далеко не как у пятнадцатилетней школьницы. Видно, она приняла Пилюлю куда раньше меня.
— Только об этом никому, Кирью-сан, хорошо? Я за вашим телефоном, а вы посидите, пожалуйста, с Жирным. Скоро Дошира подъедет, все организуем.
— Не вопрос, — согласился я, — Огава!
— Что? — обернулся тот от двери.
— Вот, — я убрал волосы, показывая свою клипсу.
— Ааа… — выдохнул тот, — Понятно. Я скоро буду!
Теперь ко мне будет меньше вопросов.
Хулиганы, что удивительно, не удрали, а дожидались своей судьбы под не очень пристальным вниманием Баки, которому, как выяснилось позже, несколько раз сунули кастетом под ребра. Когда подъехала машина, битком набитая якудза, я забрал у Огавы свой мобильный телефон, а затем отправился домой. График теперь придётся корректировать — они определенно увезут Асуми отсюда.
Японцы удивительная нация. С одной стороны, их страна одна из самых законопослушных в мире. Здесь практически нет изнасилований и убийств даже сейчас, в расцвет преступности. С другой стороны, законопослушное поведение и следование всем неписанным правилам оставляет тебя в настолько узкой нише возможностей, что её можно назвать гробом. Жизнь среднего «сараримэна» настолько скудна на события, что я бы её назвал формой пытки и издевательства над разумным существом, из которого условиями, обстоятельствами и традициями делают совершенно бездумное насекомое, трудящееся и отдыхающее по строжайшему регламенту.
Доходит до того, что среднему японцу любого пола не особенно интересен даже выбор спутника жизни, а жены, будучи в браке, весьма равнодушно относятся к изменам мужей, пока это не вредит семье. Люди просто живут, выучив на уровне условного рефлекса как реагировать на весьма узкий круг раздражителей, регулярно появляющийся в их жизни. Я считаю это варварством. С точки зрения государственности это чрезвычайно удачный способ управления нацией, но полностью
