Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
– Я шел на лайнере «Кассандра» к Бермудским островам. По пути организаторами тура была сделана остановка перед каким-то островом. Пассажирам было предложено совершить на него экскурсию. Я оказался в их числе.
– Спрашивайте… – прошептал Нидо. – Он в глубоком трансе. В этом состоянии человек не лжет…
– Откуда у вас шрам на лице? – поторопился Макаров, совершенно не представляя, о чем нужно спрашивать.
– Пулевое ранение.
– Вы воевали?
– Да.
– Где?
– В Чечне. Первая кампания.
– Вы… знаете Машу?
– Да, я ее знаю.
– Вы встретились с ней на «Кассандре» случайно?
– Да. Мы с другом, Николаем, путешествовали вместе. У нас бизнес в США. Решили отдохнуть. На «Кассандре» я встретил Машу и ее мужа.
Макаров секунду подумал.
– Как вы с ней познакомились? Вы были с ней близки до того, как увиделись на лайнере?
Еще одна пауза в разговоре. Видимо, двойной вопрос имел такую конструкцию, что для правильного ответа требовалось какое-то время.
– Это случилось тринадцать лет назад…
Бамут, май 2000-го…
Училища они заканчивали разные и до встречи в Бамуте ни разу не встречались. Коростылев приехал из Коломны, артиллерист высшего класса, он командовал батареей «Града». Витька Четвериков покинул Псков с голубыми просветами на погонах, и не встретились бы они ни за что, если бы привозили воду и хлеб на заставы своевременно. А так, что ни говори, бардак. Старшина убыл во Владикавказ фурункул из шеи вырезать, и нет ни воды, ни хлеба. Лейтенант не поест – ничего страшного, а вот когда на заставе девятнадцать бойцов сидят и хотя и не плачут, а жрать-то им надо подать, потому что – непорядок. Тоже могли бы потерпеть, но какой ты, к черту, командир взвода, если солдат своих накормить не можешь?
Так начинаются нарушения приказов и уважение подчиненных. Сажал Витька на броню пятерых старослужащих и – в Бамут. Там, пока бойцы с автоматами по сторонам смотрели, покупал у «чехов» воду, хлеб, консервы, сигареты. Себе бутылочку коньяка – обязательно. Тоска по невесте парня съедала, а попробуй в палатке с девятнадцатью таких же, считай, пацанов о девчонке думать. Свихнуться можно от мыслей. Ждать-то, разумеется, обещала, но кто ж поверит, точнее сказать – проверит… Два месяца уже писем нет. Хотя почта здесь… Неважная почта.
И въехал он в тот день в Бамут и, ловя бесовски злые взгляды местных, свернул на рынок. А там, Пресвятая Богородица…
Человек тридцать чеченцев волокли куда-то лейтенанта в разорванной форме, сыпали ему оплеухи, а он, черт возьми – как приятно! – в такой-то ситуации сыпал им. Посреди площади стояла и ревела какая-то девка из местных, и закончилось бы все, верно, очень плохо, если бы Витька со своими головорезами не спрыгнул и не стал палить.
Просекли тему. Оказывается, какой-то «чех» девчонку ногой ударил – поруганная она была кем-то еще в начале девяностых, а потому ничья и – падалица. Бей кто хочет. А Борьке такая картина не очень-то по душе пришлась. Врезал «чеху» в челюсть, и налетело воронье со всех сторон. И если бы не совершенно нереальное появление БТР, на котором сидели шестеро из бригады внутренних войск, не досчиталась бы артиллерия одного славного канонира.
Познакомились между делом. Бутылка та пригодилась. Потом вторая – тоже пригодилась. Не одну же взяли, а пять. Чтобы два раза не бегать.
И вот же странное дело. Перемещалась Витькина бригада – за ними, как на канате, в десяти километрах сзади тащилась Борькина батарея. Раздолбают «зеленку» – потом туда, по свежей пашне, бойцы внутренних войск заходят. Хотя ничего странного. Тактика.
Полгода один за другим. И полгода письма друг другу отправляли, нарочным.
«Привет, братишка…А ждет меня в Москве девчонка Маша. Через шесть месяцев, бог даст, приеду и поженимся…»
«Ну ты даешь… А и у меня Маша, и тоже в Москве. Хотя Маш в Москве, сам знаешь… скорее всего, тоже женюсь, Борь. Надо же когда-то…»
«…А твоя Маша где живет?»
«…В Малом Факельном…»
«Вот же странное дело. И моя там же. А фамилия-то у твоей как?..»
«Белова…»
Через неделю, навязавшись с попуткой, Борька был у Витьки. Вынул из кармана фото:
– Она?
– Она…
Дальше пили долго и молча.
Ближе к полуночи разошелся разговор, распрямилась спираль. Один познакомился с девушкой в отпуске, в Москве, перед самым отъездом в Чечню, второй познакомился с ней в Коломне, куда она приезжала к тетке.
– Я так думаю, – одурев от водки, сказал Борька. – Должок у меня перед тобой, братишка… Однако не та тема, чтобы возвращать. Давай напишем ей, пусть определится. Если она тебе писала до февраля, а мне с февраля начала… Бывает такое, девчонки – черт знает, что на душе у них…
– У тебя с ней что было?
– Ни разу. Слово офицера. А у тебя?
– Очень на то же похоже. Одна переписка.
– Сейчас же напиши, здесь. И я сяду. Чтобы письма вместе пришли.
Сели, написали.
– Отправишь?
Пили долго, молча. Так же тихо попрощались, ударив по рукам…
* * *
Макаров вытянул из-под себя затекшую ногу.
– Что было потом?
– Через четыре дня Виктор оказался в окружении…
Алхазурово, май 2000-го…
Через четыре дня Витька оказался в окружении. Он и девятнадцать пацанов его оказались пробкой в ущелье под Алхазурово. Поторопились люди Басаева. Им бы дать взводу выйти из ущелья, но кому-то показалось, что бить русских лучше в ущелье. И ударили.
И получили кость в горле. Дальше – никак. Двадцать русских засели за камнями и хоть волком вой – не пускают.
Восемь часов минуло, устал Витька разговаривать с командирами по рации. В ущелье туман – «вертушкам» не пробраться. На бэтээрах подкреплению в такую погоду по указке идти – погибель верная.
Их пятеро оставалось, когда люди Басаева врезались в них. И отошли через две минуты, оставив троих своих на ножах пацанов. В дыму все перемешалось – трупы один на другом лежат, поди посчитай… И остался после той рукопашной Витька да пулеметчик ротный – Генка.
– Ты вот что, – скрежеща зубами и срывая с перевязочного пакета клеенку, сказал ему Витька. – Поскольку «вертушкам» не пройти, беги-ка ты в часть, солдат, и скажи… мать их, что если они бэтээры не пришлют, я за себя не ручаюсь. А пулемет-то ты мне оставь, он тебе ни к чему.
Какая разница – один, двое? Генка без отца вырос, отца на заводе воротами придавило. А у матери помимо Генки еще один есть – Митя, калека-даун. С ума же сойдет тетка.
Завалился Витька за валун и стал постреливать. Одно плохо – левая рука совсем плохая. Кость не перебита, но крови столько ушло, что поспать бы в самый раз. Да от ножа «чеха» в подреберье режет, майка – хоть выжимай.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
