Мда. Жаль, что не наша… — профессор задумчиво постучал вилкой по ножу. — Между прочим, господа и милые дамы, накануне моего… мнэ-э-э… переселения… мой старый эконом уверял, что крестьяне снова видели этот жабль, рано утром прошедший практически тем же маршрутом, но в обратную сторону.
— Отозвали, значит, его из Смоленска? — озадачился Горыныч, да и все мы следом за ним. — Почему? И куда? Потому что над Москвой жабль точно не появлялся.
На этот вопрос у нас ответов пока не было.
Ничего нового не сообщалось и о последних застрявших в плену русских. С их родами связи у нас не было. Вообще по нынешним временам в большинстве родов и кланов обострилась природная подозрительность, доверяли лишь ближайшим из ближайших и на новые контакты идти совсем не хотели.
Из всех захваченных я с относительной уверенностью мог попытаться поставить поиск на Ярену. Добился одного: моя бывшая находится под адамантиевым экраном из-под которого просматривается внутренний собственный. Видать, не хотела Яренушка, чтобы кто попало знал, где она находится, постоянно маскировалась. Вроде, и неплохая привычка — я вот тоже постоянно маскируюсь — а сейчас играет против неё. Хоть примерно район поиска можно было бы угадать — ан, нет, никак.
С Ванькой мы тоже общались, его отпечаток поля я помнил неплохо, но поиск упирался всё в тот же адамантиевый щит, а в последние попытки и вовсе пропал. Думать, что весёлый рыжий парень погиб, не хотелось. Я надеялся, что Моргана экранировала его чем-то посильнее адамантия, чтоб даже следов в эфир не уходило. Сам я такого материала не знал, но Моргана ведь могла и изобрести, правильно? Лет-то у неё сколько в запасе было!
Между делом Горуш почти закончил работу по превращению Драконьего острова в гигантский артефакт. Для магов с каждым днём всё явственнее становилось, как узоры наливаются силой. Надо бы над островом защиту усилить, а то поставили временный купол и сидим, ждём, когда гром грянет. Если вдруг какой залётный жабль над нами мелькнёт, любой мало-мальский маг сверху такую жирную мишень издаля́увидит. А жабли у нас опасны чем? Прежде всего бомбардировками. Значит, эту сторону защиты укрепим особо…
Однажды вечером ко мне пришёл несколько обескураженный Горыныч.
— Слушай, Царевич…
— И что должно было случиться, чтобы ты мою старую кличку вспомнил?
Горыныч запустил пятерню в волосы и как-то странно покрутил головой.
— Ну, что? — что за реприманды такие, в самом деле?
— Енисей приходил, — не придумав красивых вступительных слов, брякнул Горыныч.
— Ого! Сильно! Вот уж не думал, что он собственной персоной нам на глаза явится.
Природные духи, надо сказать, и раньше-то этого не очень любили, что говорить о нынешнем, когда мир так изменился.
— Ты знаешь, я тоже не ожидал. Ходил к Горушу насчёт рун посмотреть. Работа-то уж к концу близится. Разговариваем, то-сё. Чувствую, как будто надвигается что-то. Оборачиваюсь — стоит! «Я, — говорит, — решил лично посмотреть: кто это в предгорьях Алтая энергетические потоки разворачивает? А это вы!»
— Не осерчал хоть?
С Енисеем закусываться не хотелось вообще.
— Не-не, нормально…
— Горыныч, скажи уж, о чём ещё говорили? А то ты такой загадочный весь.
Змей потёр лоб и усмехнулся:
— Про лису он спрашивал.
— Про лису? Нашу, Каэде?
— Ага. Хороша Маша, да не наша…
— Хватит мудрить уже!
— Извини. Интересовался он, не имею ли я на неё видов. А то, вишь, с первой женитьбой у него облом вышел. Ангара — она сама по себе. И Иркуту от ворот поворот показала, и с Енисеем по женской части только на словах.
— А он, полагать надо, созрел до серьёзных отношений?
— Типа того.
— И хочет быть уверен, что ты к лисичке клиньев бить не будешь?
— М-гм.
— Заверил хоть?
— А ка-ак же! — Горыныч аж руки воздел. — С местным хозяином реки бодаться — это ж совсем дураком надо быть. К тому же, и я тебе это уже говорил, у меня есть дама сердца.
Ну-ну. Надеюсь, он как-то решит вопрос с выборочной передачей фенотипических признаков по наследству. Трёхголовые волки не шли у меня из головы. И тут меня аж пронзило:
— Змей! А Цербер тебе, часом, не родственник⁈
Змей вполне равнодушно пожал плечами:
— А хрен его знает. Дедуля у меня ещё тот ходок по бабам был. Случалось, и в нижние миры заглядывал. С кем он там путался, нам докладывать нужным не считал.
Да уж, дивные дела на Земле-матушке творятся.
НЕВЫНОСИМО
Моргана чувствовала себя… на редкость глупо. А этого ощущения она терпеть не могла и с трудом сдерживалась, чтобы не впасть в неконтролируемую ярость.
Она сидела перед советом лордов и вынуждена была — подумать только! — отчитываться перед ними! Все эти лорды и пэры были для неё на одно лицо. Мелочь. Мусор. Но сколь напыщенный мусор! Они задавали свои глупые вопросы по очереди, и Моргана не давала себе даже труда припомнить их ничтожные имена. К сожалению, государственная машина пока ещё нужна для осуществления её планов. Приходилось терпеть. Но как же невыносимо, звёздный свет! Так хотелось скрипеть зубами, аж челюсти ныли.
— Значит, вы утверждаете, что содержащиеся в заключении в вашем имении заложники не смогли бы самостоятельно совершить всех разрушений, в результате которых им удалось сбежать?
— Мы уже обсуждали это. Трижды. Да, это обычные юноши и девушки, почти не обученные первокурсники с весьма посредственными данными.
— То есть, вы настаиваете…
— Да! — сил уже нет терпеть этот цирк! — Я считаю, что имело место проникновение диверсионной группы из магов высокой квалификации. И основной целью, как я уже НЕОДНОКРАТНО вам повторяла, была находящаяся в полумёртвом состоянии архимагиня!
— Эта… — престарелое чучело порылось в записях, — Ярэнья?
— Именно!
— Прошу вас держать себя в руках, леди Моргана. Всё это разбирательство проводится в том числе ради обеления вашего доброго имени.
Волшебница оторопела:
— Что вы несёте⁈
Один из лордов чопорно поправил пенсне:
— Да будет вам известно, спустя несколько дней после драматического прецедента с бегством русских заложников, произошло событие гораздо более масштабное и разрушительное, — лорд впился в неё глазёнками. — Диверсия в лаборатории Мерлина. Полагаю, вы в курсе, насколько важными для осуществления всего плана были результаты деятельности этой лаборатории.
— Естественно! — Моргана фыркнула. — Их взяли?
— Кого?
—
