class="p1">Так! Прямое попадание! Значит, они не женаты и просто работают вместе.
– И я думаю, что вам наплевать на Карлоса.
Наплевать, подумала она. Вот что он собирался сказать. Сам себя поймал. Ложь вышла наружу.
Тимиена принялась вспоминать, что этот невидимка говорил о Карлосе. Мертвые не чувствуют боли. Каждый раз, когда он упоминал о Карлосе, создавалось ощущение, что с тем покончено. Она оценила собственную ситуацию. Темнота, которая их окружала, была создана для нее, а не для того, кто ее допрашивал. Дело не в том, что он хотел скрыть свою физиономию. Они использовали мрак вполне сознательно как средство разоружить ее, лишить самообладания. Тимиена, теребя свои путы, натянула их. Чертовски крепкие!
– Вы мне не ответили, – произнес Хеллстром.
– А почему я должна вам отвечать? Вы – чудовище!
– Принадлежит ли ваше агентство к органам исполнительной власти?
– Нет!
Приборы свидетельствовали об обратном, хотя и не очень четко. Вероятно, пленница каким-то образом все-таки контролировала свои эмоции. Хеллстром заметил, что она извивается в кресле, пытаясь избавиться от пут. Неужели женщина не понимает, что он все видит?
– Почему правительство изучает нас? – спросил он.
Тимиена отказалась отвечать. В ее путах крылся какой-то обман. Похоже, эти ремни были сделаны из кожи, и они легко поддавались, когда она напрягала мышцы, но стоило ей прекратить борьбу, как ремни вновь накрепко охватывали ее запястья и локтевые суставы.
– Вы работаете на агентство, связанное с исполнительной властью, – сказал Хеллстром. – Почему такое агентство лезет в наши дела? Какой интерес мы можем представлять для правительства?
– Вы ведь убьете меня, так? – спросила она.
Тимиена прекратила бороться, силы ее оставили, и она была готова сорваться в истерику. Да, они ее убьют. Сначала Карлоса, а теперь ее. Что-то пошло не так. Тимиена сразу поняла, что их ждет провал, как только узнала про задание. Этот кретин, Мерривейл! А Карлос? Осел! Скорее всего, угодил в ловушку. Его поймали, и он им все выложил, это же очевидно. Этот тип, сидящий в темноте, знает слишком много. Да, Карлос всех сдал, но они его все равно прикончили.
Хеллстром, глядя на свои приборы, увидел, что Тимиена вот-вот сорвется. Страх, поднявшийся в ней, встревожил его. Он понимал, что это – воздействие гормонов, которые выделяет ее тело. Страх мог передаться любому, и ни один из жителей Термитника не сумел бы избежать влияния этого гормона. Когда он закончит с допросом, комнату придется обработать. Нужно бы таким же образом поступить с комнатой, где допрашивали Дипо, чтобы не осталось никаких следов. Сам же он, Хеллстром, должен перетерпеть. Свой долг перед Термитником он выполнит до конца, а страх подтолкнет эту женщину к тому, чтобы выдать то, что ему необходимо знать!
– Вы работаете на правительство, – произнес он. – И нам это известно. Вас послали, чтобы вы влезли в наши дела. Что вы хотели найти?
– Нас никто не посылал! – закричала Тимиена. – Никто! Никто! Слышите? Карлос сказал, что у нас отпуск, и мы можем поехать на природу. Что вы сделали с Карлосом?
– Вы лжете, – спокойно заметил Хеллстром. – Я знаю, что вы лжете, и теперь вы понимаете, что я вам не верю. Я буду лучше к вам относиться, если вы расскажете мне правду.
– Но вы же все равно меня убьете, – прошептала Тимиена.
Черт побери!
Праматерь Трова предупреждала Хеллстрома, что в жизни он не раз столкнется с неразрешимыми проблемами, когда одна беда будет вести за собой другую. Его подчиненные пытали и убили человека, причем сделали это безжалостно. Что ж, представление о жалости не входило в их поведенческий кодекс, и заботила их лишь необходимость вырвать у чужака информацию, нужную Термитнику для обеспечения собственной безопасности. Но такие действия оставляли след на всем Термитнике. Здесь больше не осталось невинных и невиновных. Мы еще на один шаг приблизились к насекомым, которым подражаем, думал Хеллстром. Интересно, а почему эта мысль ввергает его в печаль? Он подозревал, что любая форма жизни, способная вызывать боль, подвергает свое сознание эрозии. А без сознания, которое рефлексирует по поводу бытия, жизнь может потерять всякий смысл и цель.
Неожиданно злость охватила Хеллстрома, и он закричал:
– Что вы знаете о Проекте-40?
Тимиена охнула. Ему все известно! Что они сделали с Карлосом, чтобы заставить его все рассказать?
– Что? Говорите! – рявкнул Хеллстром.
– Я… я не понимаю, о чем вы говорите.
Приборы сообщили ему то, что он хотел знать.
– С вами поступят сурово, если вы мне все не расскажете, – объяснил он. – Я хочу избавить вас от этого. Расскажите мне про Проект-40.
– Я ничего о нем не знаю!
Приборы показали, что пленница почти говорит правду.
– Но кое-что вы о нем все-таки знаете. Расскажите мне.
– Почему бы вам просто не убить меня, и все?
Хеллстром почувствовал, как его охватывает отчаяние. Эти дикие, но могущественные чужаки из Внешнего мира знают о Проекте-40. Как это могло случиться? Что конкретно им известно? Эта женщина лишь пешка в чужой игре, но тем не менее она может дать ему ценный ключ.
– Вы должны сообщить мне о том, что знаете, – произнес он. – Если вы это сделаете, я поступлю с вами мягко.
– Я вам не верю.
– Вам больше некому здесь верить.
– Меня будут искать.
– Но не найдут. Ну, расскажите мне, что вам известно о Проекте-40.
– Это просто название, – ответила Тимиена.
Какой смысл упираться, если они все знают?
– Где вы увидели это название?
– Были какие-то бумаги. Их оставили на столе в библиотеке Массачусетского технологического института, и один из наших людей скопировал их.
Пораженный, Хеллстром закрыл глаза.
– Что было в этих бумагах? – спросил он.
– Какие-то цифры, схемы, формулы. Не все было понятно, но кто-то из наших предположил, что это оружие.
– Он сказал, что за оружие?
– Это нечто вроде генератора электронных частиц. Оружие может на расстоянии вызывать резонансные явления в материи, бить стекло.
Тимиена глубоко вздохнула, не понимая, зачем она это говорит. Все равно ее убьют. И какой тогда во всем этом смысл?
– А ваши люди пытаются построить это оружие на основе найденных бумаг? – спросил Хеллстром.
– Пробуют, но я слышала, что в этих бумагах чего-то не хватает. Наши люди во многом не уверены, а кто-то вообще считает, что это не оружие.
– Они не верят, что это оружие?
– Да.
Тимиена вновь вздохнула и спросила:
– А это оружие?
– Да, – кивнул Хеллстром.
– Вы собираетесь убить меня?
Робкий, умоляющий тон, которым пленница произнесла эти слова, поднял в Хеллстроме волну ярости. Он протянул руку к жезлу-шокеру, лежавшему возле приборов, поднял его и установил на полную мощность. Этих дикарей нужно остановить. Выбросив руку с жезлом вперед, словно собираясь пробить Тимиену насквозь, Хеллстром запустил в нее полный заряд. Удар, срезонировав об изолированные стены лаборатории, на мгновение оглушил его, и когда он пришел в себя, то увидел, что стрелки всех приборов замерли на нуле.
Хеллстром включил свет, медленно встал и подошел к пленнице, безжизненно обмякшей в кресле. Ее удерживали от падения путы. Хеллстром понял, что женщина мертва. Заряд, который она получила, убил бы и быка. Никто больше не будет допрашивать Тимиену – или как там ее имя?
Почему я это сделал? – подумал Хеллстром. Может, его толкнули на этот шаг воспоминания о растерзанной плоти Дипо, отправлявшейся в чаны для переработки? Или глубинная, почти бессознательная забота о безопасности Термитника? Может, это была минутная причуда, истоки которой трудно подвергнуть анализу? Он ведь действовал рефлекторно, не контролируя свои действия. Увы, все совершено, возврата нет. Но почему это так его беспокоит?
Хеллстром вышел из лаборатории. Ожидающая в соседней комнате молодежь окружила его,
