Такси подъедет через пару минут, — всунула ножки в босоножки. — Что ты делаешь? — спросила, когда я присел перед ней на корточки и застегнул босоножки.
Я промолчал. Поцеловал её коленку и поднялся.
Уже через пятнадцать минут мы зашли в здание городской больницы.
— Добрый день, к вам привезли Барсову Дарью, в какой она палате?
— Вы ей кто? — недовольно спросила медсестра, пережёвывая печенье.
— Друг.
— Я не могу разглашать такую информацию.
— Я привёз её документы, — рыкаю я.
— Молодой человек! — визгливым голосом говорит она. — Я скажу такую информацию только родственникам. Вы ей не брат. И не муж.
— Я говорю вам, что я привёз документы.
— Я сейчас вызову охрану! — медсестра встаёт.
— Извините, пожалуйста. Помогите нам, прошу вас. Дарья Барсова и этот парень выросли вместе. Они воспитывались вместе. У Даши есть только пожилая бабушка, которая не переживёт такую новость. Поймите, пожалуйста. У Даши больше никого нет. Она захочет увидеть Лёву рядом, когда очнётся, — тараторит Кукла. — Прошу Вас.
Глаза девушки наполняются слезами. Медсестра колеблется.
— Ладно. Давайте документы, — нехотя говорит девушка. Протягиваю ей конверт. — Ещё родственники есть?
— Брат. Я не успел позвонить.
— Так звоните, пока я оформляю.
Я бью себя по карманам, осознавая, что потерял телефон. Чёрт. Д*рьмовый день.
— Держи, — Маша протягивает мой телефон. — Он выпал на сцене. Я подняла.
— Спасибо.
Мне приходится набирать номер Демьяна и объяснять сложившуюся ситуацию. Брат Дашки молча выслушивает и сбрасывает.
— Пятнадцатая палата, — говорит медсестра, возвращая документы.
Я киваю и спешу по коридору, забыв о Маше. Смотрю на номера кабинетов, чувствуя, как с каждым шагом меня охватывает паника. Я боюсь. У палаты застываю. Лбом прижимаюсь к двери.
На спину ложится ладошка Маши. Проводит вверх вниз. Поглаживает. Успокаивает.
— Пойдём, Лёва.
Открывает дверь в палату. И заходит первая. На стуле у кровати сидит Татьяна Павловна. Смотрит что-то в телефоне. На койке лежит Дашка. Её голова забинтована. Глаза закрыты.
— Лев, я не могу дозвониться до Дашиной бабушки, — замечает меня классуха.
— Наверное, не слышит. Я думаю, что пока лучше не говорить, пока не скажут диагноз. Незачем ей зря переживать.
— А Демьян?
— Я уже позвонил ему. Он скоро приедет.
— У Дарьи сотрясение, - поджимает губы Татьяна Павловна. — Частичная потеря памяти. И зрения.
— Что? — ахает Маша.
— Даша почти не видит, — качает головой женщина. — Доктора говорят, что это временно. Зрачки реагируют на свет.
— Вообще не видит? — хриплю.
— Расплывчато, — Татьяна Павловна вскакивает. — Меня же по судам затаскают. Боже.
— А то, что Даша не видит, Вас не волнует? — рявкаю я. — Конечно! Голован снова отмажут! Её папочка ведь спонсор. Бабки отваливает учителям за пятёрки. Что побледнели? Не подозревали, что кто-то знает?
— Одинцов, что ты себе позволяешь? Жду твоих родителей в своём кабинете!
— Сами им об этом и сообщите. Заодно и причину придумайте. Это куда важнее, чем здоровье Даши! — рявкаю я.
Татьяна Павловна хватает сумку и покидает палату. Присаживаюсь на стул рядом с Дашкой. Накрываю её ладошку рукой.
— Она ушла? — шёпотом спрашивает мелкая.
— Да, — голос чужой. — Ты помнишь, что произошло?
— Нет, — Дашка открывает глаза. Смотрит мимо меня. Куда-то за спину. — Лёва, я тебя не вижу, — губы Даши задрожали. — Только белые пятна. Всё размыто. Лёва! Мне так страшно!
— Всё будет хорошо, мелкая. Я клянусь. Всё будет хорошо, — я утыкаюсь лбом в ладонь Дашки. — Обещаю тебе.
— Голова болит, — шепчет она.
— Поспи, мелкая. Я буду рядом.
— Бабушка знает?
— Я не сказал пока. Не хотел, чтобы она переживала.
— А Дёма?
— Скоро приедет. Спи, Дашуня. Спи.
Даша послушно закрывает глаза. Через пару минут её дыхание выравнивается. Перебираю её пальцы, вглядываясь в серое лицо. Мне стыдно. Стыдно перед Дашкой. Перед её бабушкой. Перед Демьяном.
— Лёва, я пойду. Не хочу мешать.
— Спасибо, Маш. Спасибо за всё.
Кукла улыбается уголками губ и выскальзывает за дверь. Откидываюсь на спинку стула и жду, когда Дашка проснётся.
Глава 18
Саша
Пустым взглядом смотрю в одну точку перед собой. Нахожусь в странном вакууме. Не слышу ничего. Не осознаю, где нахожусь.
— Сашенька, — плеча кто-то касается.
Я вздрагиваю всем телом. Выныриваю из невесёлых мыслей, где вновь и вновь вижу, как моя Колючка падает со сцены. Как вокруг её головы медленно растекается лужа крови. Как она перестаёт шевелиться. Я оборачиваюсь. Меня тошнит. Кажется, что вот-вот вырвет.
— Саш, ты чего здесь? Я искала тебя, — Маша опускается на прогретую солнцем крышу рядом со мной. — Саша, у тебя все руки в крови, — сестра перехватывает мою руку и разворачивает ладонью вверх.
Я опускаю взгляд на свои пальцы. Они дрожат. Чёрт. Кровь малышки на руках. Меня снова возвращает в актовый зал. Я снова на коленях возле неё. Я не помню, что говорил в тот момент, что делал. Единственная мысль, которая до сих пор бьётся в воспалённом сознании — только бы она выжила. Только бы Барсова открыла глаза. Только бы её серые глаза так внимательно, так пристально смотрели в самую душу. Заставляли сердце колотиться в горле. Дрожать, как сопливого пацана. Реагировать ещё острее, чем пять лет назад.
— Саша, пойдём, помоешь руки. Там Луиза Игоревна приготовила мясной пирог. Твой любимый. Тебе надо поесть, — сжимает мою
