я рождалась, в дом попала молния, а мой первый крик заглушил гром!! — Она насупилась и добавила, — но я не верю в эту сказку…
А я вот верю, слишком она не хотела, отпускать мой кинжал из своих рук. Скрытое сродство со Стихией? Говорят, оно так может проявляться в детстве, ведь на Айне подобное тянется к подобному.
— Ворон, моё имя означает эту птицу.
— О! — Она захлопала в ладоши. — Тебе подходит! Ты и правда похож на ворона. Потрёпанного, правда, немного ощипанного, а не величественного и мудрого… Но похож!
— Ну, спасибо. — Не могу удержаться от улыбки.
— Не обижайся! — Она гордо вскинула голову. — Но я никогда не вру. Никому и никогда! Вот!
А может всё же квестер издевается?
Но тут девочка зевнула, да так сладко, что моё тело невольно вспомнило об усталости, и я сам зевнул, словно кривое отражение в зеркале. Мысль о том, что спать мне сейчас нельзя, немного привела в чувство. Нет, никто не может так сыграть девочку, она точно не кто-то, выдающий себя за ребёнка, она и есть ребенок!
Правда, ещё может быть — она дракон…
Говорят, а также барды поют песни о том, что один из представителей этого вида выжил и парит где-то над океанской гладью, никогда не приближаясь к земле. Причём во всех этих легендах выживший дракон всегда, во всех до одной историях, женского пола. А с учётом того, что если прочесть писание Обеорна, а точнее те отрывки из него, что в Прошлом Цикле землянам удалось отыскать, то в нём сказано, что драконы могут приобретать любые формы. Без уточнений, как они это делают и есть ли на эти формы хоть какое-то ограничение. Но вот смотрю на эту зевающую во весь рот и прикрывающую при этом лицо своим венком девочку, и не верю в дракона. Вот вообще не верю. Хотя, кто-то из землян говорил, что встречался и даже разговаривал с этой переживший весь свой остальной вид драконессой. Но никаких доказательств своих слов он не привёл, да и, как говорят, тогда был пьян в стельку. К тому же ту историю «прошлый я» слышал не из первых уст, а в пересказе другого человека.
Итак, у меня остались две возможности, если откинуть самые безумные варианты. Первый — напротив меня сидит более чем двухтысячелетний дракон, которому приспичило развлечь себя разговором со случайным путником. Правда зачем дракону подобное, не пойму. Но с другой стороны, у меня нет диплома по драконоведению, может Древнейшие подобное любят? Второй же, что эта девочка — всего лишь ребёнок, занесённый в Лихолесье чужой волей, и думающий, что всё, вокруг происходящее, её сон. Как ни крути, а второй вариант всё же куда более правдоподобен. Я бы сказал раз эдак в тысячу!
Что же касается того, что не вижу её реальный ранг, то это может быть побочным последствием наложенного на девочку заклинания. Спрашивать же её банальные вопросы, такие как: «а сколько тебе лет», или «а что ты здесь делаешь», «где твои родители», если она и правда считает все окружающее сном, может только усилить её отрицание сна. К тому же если Рейгьяна не попавшая в беду девочка, а неведомая Хтонь, то такие вопросы могут её спровоцировать, показав, что я не очень доверяю её образу. Впрочем, у меня есть другая идея, девочка зевает и возможно хочет спать, и это очень хорошо, надо ей в этом засыпании помочь.
Покопавшись в сумке, достал плащ и, развернув его, предложил ночной гостье.
— Ага! Благодарю. — Кивнула она, забрала плащ и тут же в него закуталась.
Снова зевнула, вытянула ноги к костру, потянулась и медленно моргнула. Насколько знаю, выйти из-под Ментального наваждения можно, погрузившись в сон, поэтому я наклонился и сделал вид, что копаюсь в своих вещах. Не прошло и пяти минут, как ребёнок, убаюканный моей суетой, и правда задремал. Как сидела, так и уснула, только венок выпал из расслабленной ладони и упал на детскую ступню, но и это её не разбудило.
Если ребёнок под воздействием Ментала, то будить её нельзя, она должна сама проснуться. Кстати, а может поэтому она хотела, чтобы пошёл дождь? Ведь там, где льёт с небес, там могут быть и грозы. Возможно, девочка интуитивно тянулась к молниям, которые, если у неё и правда есть скрытое Сродство, могли бы очистить её от чужого влияния на разум? Чем дольше размышляю, тем всё больше кажется, что версия с попавшим в беду ребёнком правдоподобнее. Эта мысль почему-то разозлила.
Да сколько можно!
Сперва Аун, теперь эта, как её — Рей! Можно мне побыть одному и сосредоточиться на действительно важных вещах, а не быть нянькой⁈ Зачем мне это всё? Никогда дети ко мне не тянулись, ни на Земле, ни в Прошлом цикле, а тут как прорвало. Злюсь, потому что понимаю, бросить околдованного ребёнка в этом лесу просто не смогу. Я — прошлый, сделал бы это не задумываясь, я — нынешний себя после такого поступка уважать перестану и буду плевать в своё отражение.
Бесит!
Раздражает!
Выводит из себя!
Хотя, и в этом всплеске негативных эмоций есть свои плюсы — спать, к примеру, уже не так и хочется. С этой мыслью я принялся перебирать сумки и заново раскладывать вещи. Эта монотонная работа сняла основное напряжение и успокоила мою злость. Свитки бытовой магии на удивление не пострадали, что порадовало. Да и остальные вещи были в принципе в порядке. Что-то помялось, но дорогие одежды оказались в целости и сохранности. Так как старался не шуметь, заново сортируя свои пожитки, то на столь простое дело у меня ушло не меньше часа. И всё это время я не выпускал ночную гостью из виду ни на секунду.
После того как сумки были перебраны, привёл себя в порядок. Зашил дырки на брюках, заштопал рубаху. Закрепил артефактную спицу в волосах понадежнее, потому как во время своего многочасового забега совершенно о ней забыл и как не потерял, даже не знаю. Было бы обидно лишиться и её, как уже остался без копья и кольчуги. Эта, вроде незначительная, возня заняла почти половину ночи. Потому как я, увы, не мастер шитья и штопки. Да и шуметь было нежелательно, что ещё больше замедляло мою работу.
Когда упаковал иглу и нитки обратно в сумки, тучи над головой немного рассеялись. Правда из-за густых крон всё равно было сложно разобрать рисунок созвездий, так что уточнить свое местоположение у меня не особо получилось. Для того, чтобы всё же разглядеть звёзды получше, надо было забраться на дерево. Минуты две сомневался, а потом решил «а почему бы и нет?» и, сняв сапоги, начал карабкаться по многовековому стволу вверх. Но как только достиг первых веток, одна из них подломилась под моим весом. Сам-то я, конечно, не упал, успел переместить захват, а вот сломанный сук полетел вниз и рухнул рядом с костром.
Это тут же разбудило Рейгьяну. Она открыла глаза, заморгала часто-часто, а затем подняла голову вверх. Заметила меня, сидящего на ветке на высоте почти десятка метров, и звонко засмеялась:
— У тебя нет крыльев, Ворон! Слезай! Даже я понимаю, что ты летать не умеешь!
— Да я в общем-то и не собирался. — С высоты отвечаю я.
— Вот! И не надо… как ты там сказал… собираться! — По-детски безапелляционно заявила девочка. — Лучше скажи, у тебя тот вкусный хлеб ещё остался?
— В сумке слева от костра.
— Я возьму?
— В чужих вещах копаться — плохо.
— Тогда спускайся! — И добавила уже намного тише. — Кушать хочется.
Судя по её поведению, лечение сном не сработало. Она по-прежнему не боится ни меня, ни тёмного и жуткого леса вокруг. Жаль.
— Потерпишь, я тебя не нянька! — Сказав это, я продолжил подъём.
— Что ты там забыл?
— Хочу посмотреть на небо и узнать где мы! — Не скрываю своих намерений.
— Ха! Ты точно не мудрый ворон.
— Почему?
— Зачем куда-то лезть, когда можно спросить? — Снова засмеялась Рейгьяна.
— Спросить кого?
— Вот ты глупенький! Меня, конечно, разве ты видишь здесь кого-то ещё… — Она всмотрелась куда-то в лес. — Ну, кроме вон той белки, но она не считается!
— А ты знаешь? — И где она увидела белку, я вот ничего не вижу.
— Конечно, знаю! — Фыркнула она в ладошку и, подняв с земли венок, отряхнула его.
— Так скажи, где мы.
— Покорми сперва!
Пришлось спускаться и делать бутерброд. Как только протянул его ей, девочка тут же впилась в хлеб, словно не ела несколько дней.
— Фкуфно! — Прокомментировала она с набитым ртом.
