нас опять у порога. Не знаю, будет она уже девятая или десятая. Как это уже было сто лет назад, Первая мировая повлекла за собой Февральскую, потом и Октябрьскую революции в России».
При перечислении Николаем всех последующих войн и революций у него получалось, что Россия пережила шесть разных революций и восемь войн: японскую, Первую и Вторую мировые, гражданскую, польскую, финскую, афганскую и, наконец, чеченскую. Сколько в них было перебито народу, до сих пор не подсчитано. В них была уничтожена лучшая часть русского народа и его золотой генофонд, не поддающийся восстановлению. Он важнее всех золотых резервов.
Согласившись с таким подсчетом, я напомнил, что еще были войны в Испании, Китае, Корее, на Ближнем Востоке, в Африке. В них Россия тоже принимала участие. Получится, что в XX веке она пережила свою «столетнюю» войну.
Николай Петрович согласился со мной, но с одной оговоркой:
«Вряд ли стоит называть Великой Русской революцией только Февральскую и Октябрьскую с последующими за ними гражданской войной, как это, по аналогии с Французской революцией, предлагают сделать некоторые умники.
Согласен с тобой, что все советские люди были либо детьми, либо — пасынками Октября. Мне самому приходилось носить красный галстук и значок с изображением Ленина. Что касается моих родителей, то отец мой в партии большевиков никогда не состоял, в оппозициях не участвовал, родственников за границей мы тоже не имели. Как рассказывала мне мать, когда отец после моего рождения услышал по радио о смерти Максима Горького, произнес: „Горький умер, зато у нас Шмелёв родился!“ Это позднее я догадался, что он пророчил мне судьбу писателя Ивана Шмелёва. За свою жизнь мне довелось исколесить почти весь мир. Но об эмиграции никогда и не помышлял. Испытание на прочность, могу сказать, выдержал. Только после появления в печати наделавшей столько шума моей статьи „Авансы и долги“ меня стали зачислять в диссиденты. Такая репутация за мной закрепилась после появления моего романа „Пашков дом“. В отличие от политики, оставаться теперь диссидентом в литературе нет никакой нужды. А вот в науке волей-неволей приходится быть порой инакомыслящим диссидентом.
Вообще, русской интеллигенции было бы полезно теперь почаще вспоминать Гоголя и Салтыкова-Щедрина. А вот нового Булгакова или Платонова среди писателей что-то не видно. Есть, правда, несколько почитаемых мною писателей. Но за последние десять лет ими тоже ничего путного не создано. Не то, что было в первые годы перестройки. В этом я мог убедиться в конце 1980-х гг., когда моя кандидатура была выдвинута от Академии наук в депутаты Верховного СССР. Тогда я набрал больше голосов, чем академик Сахаров. Хотя он в политике был человеком мировой известности. Я же был известен скорее как публицист, интересующийся экономикой. Другой вопрос, почему верхи потом не стали прислушиваться не только ко мне, но и к таким отечественным пророкам, как Солженицын и академик Сахаров. Вот уж, поистине, нет пророков в своем Отечестве. Они, конечно, были, но при их жизни к ним не прислушивались.
У нас постоянно не срабатывает обратная связь. Она вроде закона стоимости работает всегда в преобразованном виде. Поэтому-то и принято делать вид, что ничего в стране особенного не происходит. Так было после смерти Сталина и после снятия Хрущёва, а потом и после отстранения Горбачёва.
При наших встречах с ним на это Горбачёв не раз жаловался и сам. Задним числом каялся, что давал всем много авансов. Но не думал, как расплачиваться потом с долгами. Задним умом мы все крепки. Все, кроме разве наших либералов. Они пытаются строить некий гибрид бандитизма с капитализмом. Стараются от них не отставать и наши „эсеры“ из „Справедливой России“, и большевики из КПРФ. Они все еще продолжают мечтать о социализме с человеческим лицом. Но забывают о том, что капитализм в России потому и уступил место недоразвитому социализму, что не успел выполнить три свои основные прогрессивные функции. Тут давай вспомним о нашем общем друге Георгии Ивановиче Куницыне. При Брежневе его называли „последним легальным марксистом“ в России. В своих лекциях он часто любил ссылаться на работу Энгельса о трех прогрессивных функциях капитализма, который он должен был выполнить прежде, чем начинать переход от капитализма к социализму.
Первая функция состоит в том, чтобы подготовить квалифицированного рабочего как на земле, так и на производстве. Вторая — воспитать гражданина, сознающего свои права и обязанности. Наконец, третья — удовлетворить в каждом гражданине „юношескую страсть к собственности“. У нас же произошла, как говаривал Ельцин, „рокировочка“. Место бюрократического социализма сразу же занял бандитский капитализм. Да и капитализм у нас не выполняет ни одной из этих функций. Вот стар и млад — все бросились удовлетворять пробудившуюся у них юношескую страсть к чужой, особенно — к государственной, собственности.
Насколько я понял из всех теперешних споров вокруг национальной идеи, речь идет не столько о самой идее, сколько о том, останется ли президент Путин на третий срок. Всех почему-то интересует, кто может прийти ему на смену из представителей „креативного“ класса. Но класс-то этот еще не успел ничего создать. До сих пор продолжают ехидничать по поводу распавшейся советской „дружбы народов“. Но почему-то у нас мало что делалось для укрепления сотрудничества трех славянских, по привычке называемых братскими, народов: России, Белоруссии и Украины. Вот теперь в „незалежной“ поднимается революция Майданов под „червоно-черным“ знамением. Кажется, такого цвета флаг был и у Степана Бандеры. По-моему, Янукович заблудился, не зная, куда и под каким флагом ему идти.
Страны Европейского союза тоже заблудились. Каждая страна ищет свой путь, чтобы избежать вовлечения в такую гражданскую войну на Украине. Турция, по-моему, оказалась умнее в своей охоте сразу за двумя зайцами — стать членом ЕС и выбиться в лидеры мусульманского мира. В Европе идет конкуренция между „мульти-культи“ и многопартийностью, а у нас же — между бандитами и олигархами. Все пошло в раздрай после того, как Ельцин провозгласил за каждой автономией право брать суверенитета столько, сколько может проглотить. Самораспад у нас имел свою экономическую и национальную подоплеку.
На Украине Донбасс и Новороссия тоже кормят всю „незалежную“. Судя по развитию событий на Украине, перспективы там безрадостные. Они могут иметь непредвиденные не только для Украины как геополитические, так еще более серьезные экономические последствия. На саммите в Минске Путин счел уместным напомнить, что отсутствие темпов интеграции грозит замедлением темпов роста экономики во всех странах СНГ. Обычно при встрече с главами стран ближнего и
