с детства были моей гордостью.
– Ты права, Грета, – как-то надрывно рассмеялся Роффе и резко притянул меня за талию. – Но за меня не волнуйся, уверен, у моих детей будут и твоя красная прядь, и твои ровные зубки. Да, моя дорогая? – Рофф заправил пресловутую прядь за ухо и приблизил ко мне своё лицо, смешивая наши дыхания, отчего мне стало ещё противнее. Я дёрнулась, но увы, опять тщетно. – Тебе уготована участь фарфоровой куклы, которая после нескольких родов может сразу разбиться, если будет столь неосторожна в своих действиях и высказываниях. Так что лучше уже сейчас начинай обдумывать и своё поведение, и свои слова. Не буду разбираться с тем, что произошло сегодня, нам обоим это ни к чему, но помни, что моё терпение не безгранично. – И король отшвырнул меня в сторону и стремительно покинул мою спальню.
Не удержавшись, я рухнула на кровать. В глазах застыли слёзы обиды, поэтому пришлось до боли сжать кулаки, чтобы не допустить столь низменного проявления эмоций. Не дождётся! Тиран!
Меня не готовили к власти. Меня готовили к тому, что однажды я выйду замуж по расчёту. Прилагали массу усилий, прививая покорность, чтобы я, словно корова, отправилась на убой… то есть к алтарю. Но то ли учителя попались отвратительные, то ли я слишком своевольная, однако сейчас в моей голове крутились мысли о побеге.
Может, довериться Тамиму?
Когда вернулись Отилия и Адаез, я попросила их оказать мне пару услуг. Во-первых, поручила им разыскать адрес Петтера Орвеца и отправить ему приглашение на личную неофициальную встречу с принцессой… где-нибудь в центральном парке, завтра пополудни. Там будет много народа, поэтому на нашу случайную встречу и непринуждённую беседу никто не обратит внимания. Через него я и прощупаю почву относительно своего влияния в Абикарде, заодно и о смерти Хокана спрошу. Во-вторых, найти мне двоих приличных людей из бригады магов-строителей, заботящихся о состоянии дворца, чтобы они вместе со мной отправились в склеп.
– Прошло столько времени, наверняка строение пришло в негодность, – произнесла я, отводя глаза. – Надеюсь, вы понимаете, что я бы не хотела афишировать это. И сходите к Джули, скажите, что завтра в одиннадцать я хочу навестить могилы родителей. Перед прогулкой в центральном парке.
– Будет исполнено, ваше высочество. – Поклонившись, Отилия и Адаез вышли, а я приготовилась ко сну.
Но не успела лечь, как что-то стукнуло в окно. Неужели Ямин вернулся? В нетерпении выскочила на балкон, сама не понимая, почему так хочется вновь увидеть этого демона. В его присутствии я чувствовала себя в безопасности.
Но на балконе было пусто. Вздохнув, собиралась вернуться в комнату, как вдруг увидела сложенный в форме птицы листок под ногами. Даже не пытаясь его поднять, я спешно бросилась к парапету, чтобы узреть отправителя. Зажгла магический светильник, отправив его луч гулять по кустам, но так никого и не обнаружила. Если не удалось в прошлый раз, на этот и подавно.
Подняв послание, зашла в комнату и развернула записку:
«Беги, принцесса. Если останешься, твой труп не сможет оплакать даже симпатичный дружок из Домиса».
Это они о Тамиме? Вздохнув, спрятала листок в комод, решив, что пора бы со всем разобраться. Кстати, об этом анониме тоже стоит сообщить капитану. Орвец внушает мне доверие. Надеюсь, завтра мы с ним сможем обстоятельно поговорить.
Подойдя к кровати, извлекла из-под матраса скомканную одежду и вернула в шкаф, аккуратно сложив на полке. Будто и не было вечерней вылазки.
Глава 9. Шарф
Спала я беспокойно: снился бал, но прошедший по иному сценарию, в мрачных красках, где на сцену выходил окровавленный Хокан и могильным голосом вещал, что его убил король. При этих словах я кричала, разворачивалась к возвышению с тронами и видела своего отца, взирающего на меня полными ужаса глазами. Он качал головой и исступленно твердил, что желал лучшего для своих детей и не хотел убивать своего сына. Потом паника сменилась злостью, и отец добавил, что это я виновата, что мне не следовало покидать Абикард. Во сне меня охватывали горечь и сожаление, а ещё животрепещущий страх. Купол над бальной залой разрезала огромная когтистая лапа и в центр её выпрыгнула ужасающего вида мантикора, которую оседлал Роффе.
Этого я уже не выдержала и проснулась, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя после кошмара. Обняв колени руками, позволила паре слезинок скатиться по щекам, после чего утёрла их, напомнив себе, что это просто сон, выдумка, уж я-то ни в чём не виновата, а подсознание облекло, возможно, беспочвенные догадки Тамима в нечто реальное. Посол выбил у меня опору из-под ног, и, если бы я его так хорошо и долго не знала, решила бы, что он делает это в каких-то корыстных целях. Но Тамиму нет никакой выгоды от Абикарда, а в Домисе он занимает слишком высокое и прочное положение, чтобы я могла подозревать его в чём-либо. Тем более всё это подтвердили и способности ас-алердина.
Однако со дня моего возвращения в Абикард не было ни одного спокойного сна. Все они, яркие и тревожные, держали меня в постоянном напряжении. Быть может, стоит начать принимать то снотворное?
Вздохнув, колокольчиком позвала служанок и отправилась умываться.
Как сегодня помню день, когда отец усадил меня на корабль. Хокана, одиннадцатилетнего мальчишку, отправили на другом корабле в Эйфиль, решив, что держать двух наследников вместе опасно. Восемнадцатилетний Фредерик и четырнадцатилетний Торнберт остались с родителями.
Отец вёл борьбу с оппозицией четыре года. Взрывы, грабежи, вооружённые и магические нападения – чего только не пережили жители Абикарда за последнее десятилетие. Но нож в спину воткнул средний брат, Торнберт. В свои восемнадцать он предал отца, заключил собственную семью под стражу и занял престол.
Разумеется, были те, кто виртуозно манипулировал его амбициями и желанием стать королём, ведь трон ему светил лишь после смерти Фредерика, и то при отсутствии прямых наследников. Он всегда жил в тени великолепного старшего брата, и в таких условиях стал идеальной пешкой в чужой игре. Я уверена, что именно благодаря Торнберту родителей и Фредерика не убили сразу, а держали в заточении два года – он оттягивал неизбежное и неминуемое.
Два года моих бесконечных страданий и попыток вырваться из-под тёплого крыла айлины Кифаи закончились в то утро, когда прибыл гонец с печальным известием. Помню, как спустилась по лестнице и увидела демоницу у окна, читающую письмо со слезами в глазах. Казалось, она
