где значительную роль — играет мать или ее брат, в то время как роль отца третьестепенна? Куда большее воздействие в этом смысле оказал бы рассказ о «боге — брате матери». Или взять «сына божьего» — Иисуса Христа. У местных жителей возникло представление, будто бы Христос родился из неоскверненного тела своей матери, будучи зачат духом или неким демоном, который принял образ голубя — святого духа.
В наши дни миссионеры уже знают — и лучше, чем кто бы то ни было, — образ мыслей своей паствы, а у меланезийцев не возникают столь искаженные представления о христианстве. Но в то время, когда здесь появились первые европейские священники, взаимное непонимание порождало множество ошибок, имевших весьма трагические последствия.
Я только что вспомнил о фанатическом противнике католиков, новогебридском миссионере Джедди. Но Джон Джедди был не первым человеком, начавшим здесь деятельность. На новогебридском острове Эфате я часто слышал рассказы о первых миссионерах, которых доставил сюда преподобный Мёррей. Как и миссионеры на Фиджи, они — были крещеными полинезийцами. Мёррей записал тогда в своем дневнике: «Когда мы высадили проповедника на берег, казалось, что радость здешних людей не знает границ». Но не прошло и трех недель со времени восторженной встречи посланцев Мёррея, как они были с таким же воодушевлением убиты.
К делу христианизации Меланезии приложили руку пресвитериане, адвентисты седьмого дня, англикане, методисты, позже — Армия спасения, а также весьма активизирующиеся в настоящее время мормоны[57]. Кроме английской и французской миссий на Тихом океане действуют голландские миссионеры и даже японское Тихоокеанское евангелическое содружество. Здесь, на Соломоновых островах, я даже обнаружил очень хорошо организованную группку американской секты бехаистов[58].
Но сейчас я путешествую с католическим миссионером и поэтому главное внимание уделю его церкви. После трагической гибели первых епископов и их несчастных сподвижников церковь на полвека отказалась от насаждения своего влияния на опасных островах. Католическая миссия возродилась здесь лишь в 1898 году.
Мы переправились через реки Поху и Бонеги, проехали мысы Тасафаранго и Бунина. Наконец прибыли на мыс Эсперанс, бывший когда-то последним опорным пунктом японцев на Гуадалканале. С мыса Эсперанс в 1943 году были эвакуированы остатки оккупационных частей. Сейчас на мысе царит мир. На месте последнего оборонительного пояса японцев, траншей и пулеметных гнезд выросло несколько приземистых зданий и среди них современный, даже изящный костел.
Это и есть Висале, «Ватикан» Соломоновых островов. Ван ден Берг познакомил меня с создателем «кафедрального собора» Висале, управляющим миссии, американским священником, придерживающимся современных взглядов и напоминающим скорее менеджера бейсбольной команды из Орегона или Канзаса, чем миссионера, уже тринадцать лет распространяющего здесь христианство.
После Висале я побывал в другом католическом центре — Арулиго. Здешнее Общество св. Павла, основанное несколько лет назад, является одной из самых интересных католических миссий, какие я видел за время своего кругосветного путешествия. Кроме маленького костела и названия мне ничего больше не напоминало здесь миссию. Арулиго — это современные школьные аудитории, химический и биологический кабинеты, которыми могла бы гордиться любая европейская школа, прекрасно оборудованное помещение для занятий географией, где имелись даже карта Центральной Европы, актовый зал с картинами, написанными здешними учащимися, столовая, баскетбольная площадка, школьный сад.
Общество св. Павла, создавшего одну из первых на Соломоновых островах средних школ, пригласило в качестве преподавателей миссионеров из разных стран, а также нескольких французских, ирландских и английских монахинь. Но еще больше меня поразили три молоденькие меланезийские монашки, гуадалканалские девушки, прикрывшие «языческую» наготу церковным одеянием.
Мне пришлось рассказать любопытным ученикам Общества св. Павла о своей стране: представление о Европе даже среди образованных меланезийцев ограничивается Великобританией, иногда Францией и Германией. Когда дети, — хотя это слово мало к ним подходит, ибо к двенадцати годам они здесь уже совершенно взрослые, — разошлись, преподаватели помогли мне дополнить картину деятельности миссии на Соломоновых островах. Кроме Висале, главного католического центра на архипелаге, на островах еще до войны стали возникать и другие центры, например в поселении Бума, на острове Малаита, и в Тетере, где организована больница, в которой монахи заботятся о прокаженных.
В жизнь миссий, как и в судьбу всей Меланезии, громовым ударом ворвалась военная оккупация. Однако миссионеры не покинули Соломоновых островов, несмотря на угрозу японского вторжения, и случилось так, что многие из них были брошены захватчиками в застенки, а двух священников и двух сестер милосердия даже убили. Так что трагический герой Соломоновых островов епископ Эпаллеле и его сподвижники были далеко не последними миссионерами — мучениками этого архипелага.
Целью усилий миссионеров в современной Меланезии, насколько мне известно, является уже не столько обращение «язычников в истинную веру», — ведь и сейчас, сто двадцать лет спустя после драматического начала деятельности первых миссий, не менее трети меланезийского населения продолжает придерживаться своих собственных, «языческих» взглядов, — сколько повышение экономического и культурного уровня местных жителей.
Уолтер Бэдли, меланезийский епископ, на этот раз представитель англиканской церкви, как-то сказал: «Я думаю, что христианская церковь должна заниматься в первую очередь жизнью не загробной, а тем, как человеку живется здесь, на земле. Это не только бессмысленно, но и просто позорно рассказывать жителям Соломоновых островов об арфах небесных, когда от чахотки у них разрываются легкие, проказа разъедает тело и сорок процентов детей умирают через несколько часов после рождения. Что нам действительно нужно — так это больницы, где бы их можно было лечить, школы, где мальчики и девочки получили бы ‘образование, и, наконец, сельскохозяйственный институт, который способствовал бы улучшению жизненных условий этих людей».
Я начал свой рассказ о поездке по меланезийским миссиям со встречи с епископом в шортах, а заканчиваю его словами другого епископа. Может показаться, что я в восторге от деятельности миссионеров. Это далеко не так, но я полагаю, что под тем, что сказал Уолтер Бэдли, может подписаться не только священнослужитель, но и самый убежденный атеист.
ЗА ЗОЛОТОМ ЦАРЯ СОЛОМОНА
Экономически Соломоновы острова — это самая отсталая и притом наименее известная часть Меланезии. Когда я сошел на «Гендерсон Филд», то почувствовал некоторую гордость оттого, что я первый чех, посетивший эти богом и людьми забытые острова.
Однако позже я узнал, что несколько поторопился со своими выводами. Оказывается, еще в 1896 году в состав первой научно-исследовательской экспедиции, побывавшей на Соломоновых островах, входил чех. Эта австро-венгерская экспедиция высадилась в северной части Гуадалканала около Тетеры. Для того чтобы проникнуть в глубь острова, здесь же наняли проводников. Ближайшей целью экспедиции была вершина горы Татуве. Но ее-то участники так и
