сообщил ему через несколько дней Генрих. — И нашел фактор совпадения. Одна, подсаженная Тосе клетка, совместима с твоей клеткой, той, которая повлияла на твердость костей. Могу составить для тебя списочек всех женщин, у кого имеется клетка, как и у Тоси.
− То есть, со мной совместимы и другие женщины?
− Однозначно. Просто тебе не везло раньше на таких. Но ты же не знал, пока на Тоську не наткнулся. Кстати, Настя тебе не подойдет. Им с сестрой разные клетки подсаживали.
− Она меня и не интересует.
− Да? — удивился Генрих. — Мне вот, наоборот, от этой кошечки крышу сносит.
− Каждому свое, − философски заметил Гюнтер.
− Так что, списочек составить?
− Не надо. Я Тосю люблю. Не нужен мне больше никто.
− Понял. Но, если передумаешь, обращайся.
Гюнтер не собирался обращаться, он собирался сделать Тосе предложение руки и сердца, но… не получилось. Идиллия продлилась недолго. Месяц счастья и Тося… Тося стала некондиционной.
Однажды он вернулся с задания. Доложился руководству и поспешил домой.
Тося сидела на полу, страшно вращая глазами.
− Родная, что с тобой? — испугался Гюнтер, но еще не настолько, когда понимаешь, что, как раньше, больше не будет.
Тося реагировала на его голос, но не узнавала.
У Гюнтера тряслись руки, когда он вызванивал медиков.
− Побочный эффект проявился двадцать три года спустя. Такого никогда раньше не случалось, − сообщил ему через два дня профессор генетики, заведующий лабораторией. — К сожалению, девушка никогда больше не станет прежней.
− Не станет прежней?
Два дня Гюнтер жил надеждой, не сомневался, Тосе помогут. А теперь сообщают — сделать ничего нельзя. Ему сделалось жарко. Жар сменил озноб. Под кожей что-то сжималось в тугую пружину и мешало дышать.
− Ее переведут на остров некондиционных. Мне очень жаль.
Врач ушел. А Гюнтер еще долго стоял в вестибюле стационара.
Напиться и разрушить квартиру ему не дали Александр с Анастасией. Дядя взял на службе отгул, как только узнал. А сестра Тоси так сильно рыдала, что двум мужчинам пришлось утешать ее. Возня с Настей и контроль дяди не позволили Гюнтеру с головой погрузиться в свое горе. Первая, неконтролируемая ярость Зверя была купирована. Александр знал, теперь племянник не учинит погром в доме и пить уже не станет.
Тосю поселили на другом острове, в одном из общих корпусов для некондиционных эквивалентов. Ей выделили отдельную, совсем небольшую комнатку, где почти ежедневно бывал теперь и Гюнтер.
Он подолгу разговаривал с ней, сопровождал на прогулках. Иногда ему казалось, она вспоминает, узнаёт его. Но это был самообман. Тося его не помнила. Он подметил, что девушка существует теперь как будто в двух ипостасях. Первая, когда она спокойна, расслаблена, с удовольствием слушает его, даже смеется. Вторая, невменяемая, когда она подолгу сидит на полу и вращает глазами.
Настя также часто бывала у сестры. Как-то приехала, никого не застала ни в комнате, ни поблизости во дворе.
− Они вверх по горе отправились, − подсказала санитарка.
Гюнтер и Тося гуляли на ферме альпак. Тосе всегда нравились эти добродушные и меховые животные. Они приезжали на ферму раньше, когда еще не случилось пакостной запоздалой побочной реакции, и Гюнтер, приведя девушку сюда сейчас, надеялся, что Тося вспомнит хотя бы свою радостную реакцию на зверушек. Он не знал, воспоминания это или нет, но Тося счастливо улыбалась, дотрагиваясь до кудрявистой шерстки детеныша альпаки.
− Вот вы где, − нарушила их уединение Анастасия.
Тося улыбаться перестала и неожиданно спряталась за Гюнтера.
− Она что, боится тебя? — удивился Гюнтер.
У Насти на глазах появились слезы.
− Врач говорит, ее пугает наше сходство.
Всю дорогу, пока они втроем спускались с горы, Тося жалась к Гюнтеру, доверчиво вложив свою маленькую ладошку в его огромную ручищу. Он гладил ее пальчики, умирая от жалости к ней и своего отчаяния.
− На материке убита группа эквивалентов, − сообщил ему куратор в тот же день. — Их задание не выполнено. Мы отправляем тебя с Максом и Кириллом. Доделаете работу погибших, все подчистите и заберете тела.
Гюнтер чертыхнулся. Придется оставить Тосю на несколько дней и уехать, не попрощавшись. Попросил дядю присмотреть за девушкой.
− Не волнуйся. У меня всю неделю дежурства там. Присмотрю, − пообещал Александр.
Вернулся через четыре дня. Домой не стал заходить. Выкатил с подземной парковки свой байк и сразу рванул на остров некондиционных. О выполнении задания доложатся парни, ему не обязательно присутствовать. Он кое-что купил для Тоси на материке — игрушечного альпака, надеялся, ей понравится.
− Твоя Тося на крыше здания, того, где граффити рисуют, − встретил Александр племянника на посту дежурной охраны у съезда с моста. — Второй день уже туда забирается. Я и Насте сказал. Она тоже там.
− Настя?
− Да. Приехала совсем недавно.
Гюнтер припарковал мотоцикл неподалеку от нужного здания. Вокруг него бесцельно бродили некондиционные эквиваленты, или заходили внутрь. Там для них организовали что-то вроде тематических комнат, где они могли рисовать, клеить, шить, лепить, собирать оригами или складывать мозаику.
Он направился к лестнице, ведущей на крышу. Через открытую дверь видел, как над большим мозаичным полотном трудится малышня совместно со взрослыми некондиционными. Они мешали друг другу и складывали все неправильно, но их это не беспокоило.
Гюнтер не мог объяснить почему, но, когда добрался до лестницы, он побежал, перепрыгивая через ступеньки.
− А где Тося?
Настя обернулась на его голос. Он не узнал ее. Лицо, словно застывшая маска.
− Она… она, там, − указала дрожащей рукой куда-то вниз.
Сломанное тело Тоси безжизненно распласталось на асфальте. Гюнтер смотрел на кровь, заполняющую все пространство вокруг мертвой девушки, к которой со всех сторон уже бежали какие-то люди.
Игрушечный альпак выпал из его рук, да так и остался на крыше. Позже его заберет пятилетняя девочка — некондиционный эквивалент. Она любит альпак и ей очень понравится найденная игрушка.
Гюнтер обернулся к Анастасии. Та отшатнулась. Таким страшным было его лицо. Зверь. Настоящий зверь.
− Это ты сделала?
От него исходила настолько осязаемая угроза, что Настя попятилась, оступилась, упала.
− Она сама спрыгнула, − прошептала девушка, заливаясь слезами.
Взгляд Гюнтера выхватил рисунок граффити, на него упала Анастасия. Радуга. Та самая радуга, которую он и Тося нарисовали в их самые счастливые дни.
У Александра был ключ от квартиры Гюнтера. Вот уже третий день его племянник лежал на диване, погруженный в свои мысли. И это было хуже, чем, когда он громил свой дом или
