зачем ты цепляешься за тот оставленный мир, зачем пишешь записки, почему боишься все забыть?
— Потому что… Потому что я не знаю, почему.
Ровена поймала себя на мысли, что она так и не нашла внутри себя ответ на этот вопрос.
— Иггдрасиль — древо твоей души, оно прямо перед твоими глазами. Когда Иггдрасиль оживет и вновь зацветет, золото вернется в рудники. Высшее провидение пожалело твою душу и решило дать ей второй шанс… И хоть мне и слабо верится в твое исцеление, кто я таков, чтобы спорить с высшими силами?
— Что нужно делать?
— Ничего. Все внутри тебя. Четыре рудника, четыре душевных потрясения. Пожертвуй собой ради другого, поступись личными интересами во благо тех, кто тебе дорог, прояви милосердие и сострадание. Узнай, что такое любить и быть любимой, в конце концов! Но только не ради золота, а по внутреннему своему желанию и пониманию, что для тебя это единственное верное решение.
— Уверен ли ты, что дерево работает? По последнему пункту мне есть что предъявить.
— Ну если это истинно так, то все получится. Удачи!
Ровена подошла к широкому черному стволу с растрескавшейся корой и провела по его шершавой поверхности пальцем: такая себе у нее душа, неприятная, унылая, мертвая.
— Послушайте, Голос, ну если все так со мной плохо, тогда почему второй шанс? За какие заслуги?
Но ответного шелеста не послышалось. Она оглянулась и поняла, что все это время капитан стоял неподалеку и все видел и слышал.
* * *
— Софи Мартен? — протянула Диана задумчиво, имя было ей незнакомо. — Все разы он выезжал с ней? Уверен?
— Совершенно точно. В книге выездов теперь все записывается как подобает, порядок строгий!
— Держи, твоя девчонка с ума сойдет от такого подарка, — она протянула молодому стражнику мешочек, в котором лежало изящное зеркальце в золотой оправе.
Диана была в бешенстве. Две недели вечерних выездов в город. Всегда с одной и той же. Он разгуливал с какой-то девицей по их местам, наверняка, водил ее на ужины к Умберу и другим, дарил розы, мурлыкал на ушко комплименты. Какое унижение!
Вот почему ее письма не находили ответа, вот почему он не искал встречи с ней, рискнувшей ради их связи своей репутацией. И не только репутацией. Когда муж узнал о Палмере, он рассвирипел настолько, что Диана и сама была рада скрыться в родовом гнезде, чтобы не демонстрировать свету синяки на шее и лице.
В аппартаментах ее ожидала горничная с письмом:
— Вот, мадам Диана, оно сначала прислано было в поместье, а оттуда пришло сюда, с запозданием.
Диана ухватила письмо, пахнущее знакомым парфюмом, надорвала конверт и прочла:
'Дорогая Ди! Не пиши мне более, все равно ответа не последует. Мы прекрасно провели время и только. Я очарован другой женщиной, связь с тобой меня тяготит и я жалею о ней. Надеюсь, ты сможешь обрести свое тихое счастье в браке. Прошу простить и понять мою увлекающуюся душу.
С уважением к нашим прошлым моментам, П.'
Из конверта выпала черная бархатная роза.
— Софи Мартен, — прошептала Диана, наступая на розу и вдавливая ее туфлей в ковер.
* * *
— Ну что ж, — вздохнула королева, — теперь ты все знаешь, капитан. И что ты думаешь по этому поводу?
Дефорт и обычно не блистал красноречием, а тут и вовсе словно язык проглотил, мучительно подбирая слова.
— Я думаю, что это какая-то странная магия. Хотя, честно сказать, мне всегда казалось, что есть в вас какое-то несоответствие, противоречие что ли. А этот дар предвидения? У вас там все такие?
— Нет, что ты. Я просто пару раз умирала. Но потом возвращалась в разное время, а хотя неважно. В общем, на самом деле, я не молода, не прекрасна, не принцесса, и значит, королева тоже поддельная. Поэтому, если ты кому-то расскажешь об этом, то меня точно казнят как страшную ведьму.
Дефорт с удивлением смотрел на девушку, понимая, что теперь волей-неволей видит, как образ Ровены для него стал чуть просвечивать, и за ним проглядывает фигура маленькой женщины со светлыми волосами в странной одежде и забавной шапке.
— А почему та дама плакала?
— А, это Наташа, я ее лишила премии, у нее дети маленькие, часто болеют. Так себе работница… И выговор сделала официальный за ошибку в отчете. Невнимательная она. Может, я и впрямь, злодейка? Вот тебе капитан сколько лет?
— Сорок шесть.
— Так ты моложе меня, семья есть?
— Никого.
— Никто не придет тебя оплакать в случае гибели?
— Выходит, что так.
— Товарищ по несчастью, — констатировала она.
Дефорт лишь грустно улыбнулся.
— Так, а почему нас никто не спасает? — вскочила королева на ноги, почувствовав подозрительную тишину по ту сторону завала, и стала суетливо мерить шагами пещеру. — Нужно что-то делать! Эй, вы там! Палмер, Тольф!
Тишина была ей ответом.
Глава 24. Тот, кто всегда рядом
Дефорт тщательно исследовал пещеру по периметру: другого выхода не было. Ровена извлекла из груды камней свой фонарь, который то ли чудом, то ли в силу каких-то волшебных местных технологий, даже не треснул. Она еще раз осмотрела с фонарем свой иггдрасиль, затем прошла вдоль кромки озерца, заглянула за каждый валун и сталагмит, но не обнаружила ни выхода, ни источника голоса, говорившего с ней.
— Эй, ваше величество! Капитан! — послышался негромкий зов Хундвика.
— Хундвик, вы собираетесь нас откапывать или нет? — спросила королева и напрягла слух.
— У нас возникли проблемы, — Хундвик замешкался. — Порода продолжает сыпаться, я вывел остальных. Завал очень крупный. В общем, работать нужно аккуратно и при этом не более, чем одному рудокопу. Я тут как землеройка, кое-как помещаюсь и рискую в любой момент быть заживо погребенным.
— Сколько времени вам нужно?
— Пару-тройку недель при удачном стечении обстоятельств. Понесло же вас в эту заброшку!.
— Что⁈ Это невозможно! Что там с лордом? Он в порядке?
— Он в порядке и очень мешает нам думать, — ответил Хундвик. — Бегает из угла в угол и угрожает всех убить, если мы немедленно вас не спасем. Скоро терпение у парней лопнет и они засунут красавчика в погреб.
— Тольф, — подал капитан голос. — Нам нужен другой выход.
— Из заброшки его нет. А если бы даже и был, вам, наземным, заблудиться проще простого. Один неверный поворот и все, прощай оружие, капитан! В неосвоенных пещерах полчища летучих мышей, паучьи гнезда, обрывы, которые впотьмах не углядишь. Верная смерть. Сейчас мы придумаем, как пробурить вам лазейку для подачи еды и воды и будем работать. Мы сделаем все возможное. Все, конец
