магии, но сейчас я понимаю, что я потерял нечто более важное — твое доверие.
Джейсон окинул их взглядом, его сердце начало таять от слов прощения, произнесенных его братьями и сёстрами:
— Мы все ошибаемся, но важно учиться на своих ошибках и расти из них вместе. Моя любовь к вам остается непоколебимой.
Медальон, висевший на шее Джейсона, вдруг потянулся в центр круга, образованного братьями и сестрами. К нему потянулись и медальоны остальных членов королевской семьи. В очередной раз зал озарился ярким светом. Медальоны слились в один, образуя артефакт невероятной силы.
Джейсон сделал шаг назад, вставая напротив братьев и сестер.
— Ритуал завершен. Это, — он вытянул руку с медальоном вперед, — Душа Эстракса. Отныне и навеки вся сила и мощь королевства будет заключена в ней. Именно Душа будет поровну разделять силу между членами Совета.
Все это время я стояла в стороне и наблюдала за воссоединением семьи. Йен не обманул, никто не пострадал. Хотя было видно, как чувство вины продолжает мучить Илу, Тьяну и их братьев.
Глава 28. Когда наступает пора возвращаться домой
Утро застигло меня там же, где и предыдущие две недели: в моем кабинете. Несмотря на то, что в соседней комнате стояла большая удобная кровать, уже половину месяца я ночевала в любимом кресле-мешке. С момента Ритуала прошло четырнадцать дней. Правящий орган назывался теперь Совет Шести, как и мечтал Йен. Однако, было то, о чем он не сказал даже своей семье: магия путешествий не попала под воздействие ритуала.
Однако возвращение домой все равно откладывалось на неопределенный срок. Открыть портал в мир, где нет магии, можно. Вот только если я воспользуюсь этим порталом, то способность перемещаться между мирами исчезнет безвозвратно.
Именно поэтому Йен уже две недели втайне от семьи занимался поисками камня, способного впитать в себя мою силу и сохранить ее на долгие годы. В Эстраксе ходила легенда о таком камне, однако никто не знал, как он выглядит и где может находиться.
Именно поэтому уже две недели я прорабатывала план «Б»: писала книгу со своей историей. Я надеялась, что, если Джейсон не сможет найти камень, то я смогу «уйти» в книгу. Поэтому я писала историю о девушке, которая пишет историю о себе, чтобы дать возможность героине, чье место я планировала занять, самой вершить свою судьбу.
Я просыпалась утром, завтракала, и садилась за работу. В школе мне всегда казалось, что нет ничего проще, чем написать книгу, тем более, если пишешь о себе. И только сейчас я поняла, как сильно я ошибалась. Когда в студенческие годы я работала в летних лагерях, каждый вечер я рассказывала своему отряду новую историю. Они придумывались легко и просто. Но сейчас написание каждой страницы текста казалось мне невероятно сложной работой.
Йен приходил ко мне каждый вечер. Он знал, что иначе я не выйду из-за стола и уж тем более не стану готовить себе ужин. В тот день, когда он провел ритуал, мы очень много разговаривали. Мы говорили о нас, друг о друге, каждый о себе. И та ночь смогла все расставить на свои места. Было тяжело признаться, что мы уже давно любили не друг друга, а себя рядом друг с другом. Мы любили свои эмоции, свои ощущения. А друг с другом нам было просто уютно и тепло. Все то время, когда я винила себя в его смерти, я просто боялась признать, что вместе с ним потеряла и саму себя. Ведь без тех эмоций и чувств, которые просыпались во мне, когда Йен был рядом, это была уже не я. Это была лишь моя тень.
И только сейчас, дописывая книгу, я с ужасом осознала, что где-то там, за много миров отсюда есть человек, сумевший полюбить мою тень.
«… С удовольствием», — сказала Юля, глядя ему в глаза…».
Я дописала последнюю строчку и закрыла книгу. Часы показывали семь часов вечера. Йен уже вовсю шуршал на кухне, надеясь в очередной раз меня чем-то удивить.
Встав из-за стола, я осознала, что мое тело окончательное и бесповоротно приняло форму кресла, поэтому первым делом пришлось пытаться выпрямиться. Спустя несколько минут у меня это получилось. Я зашла в спальню, переоделась и поспешила вниз. Киты в моем желудке начинали петь серенады. Очень громко и мимо нот.
Кухня утопала в теплом, приглушенном свете свечей. На столе аккуратно расстелена белоснежная скатерть, в центре — букет свежих полевых цветов. Изящные бокалы для вина стояли рядом с тарелками.
В воздухе разливался тонкий аромат готовящихся блюд. На плите мерно бурлила кастрюля с ароматным соусом, наполняя кухню волнующими запахами. Рядом с ней стояло блюдо с запеченным мясом, источающим пряный дымок.
На деревянной разделочной доске были аккуратно нарезаны свежие овощи и зелень, готовые дополнить основное блюдо. Рядом стояла бутылка хорошего вина, ожидая, когда ее откроют.
Вдоль стен были расставлены небольшие светильники, мягко освещающие кухонные поверхности.
— Это что? — спросила я, не скрывая удивления. В этот раз Йену действительно удалось меня удивить.
— Ужин, — ответил он, не отвлекаясь от кастрюли на плите.
— Я вижу, что ужин, но почему он… такой?
Йен повернулся ко мне и, выдержав паузу, ответил:
— Потому что он… последний.
— Что ты хочешь этим сказать? — мой голос задрожал, на глазах проступили слезы.
— Я нашел камень.
Глава 29. Когда прощаться сложнее, чем прощать
На следующий день мы стояли друг напротив друга, сердца замирали от волнения. Годы, которые я провела одна, только усилили эту странную смесь грусти и тепла, что теперь переполняла меня.
— Значит, так сложились наши пути… — с легкой улыбкой произнесла я, глаза блестели от набежавших слез. — Я рада, что попала сюда. 4 года я винила себя в том, что случилось с тобой. Но мне был дан шанс простить и проститься.
Йен кивнул, крепко сжимая мои ладони в своих:
— Да, я рад, что мы смогли встретиться. Ты выглядишь счастливой.
Я сжала его руки в ответ, чувствуя, как уходит тяжесть на сердце.
— И ты тоже. Я рада за тебя.
Мы замолчали на мгновение, вспоминая прошлое, все те моменты, когда любовь казалась такой яркой и всепоглощающей. Но теперь это было лишь теплое воспоминание, крепкая нить дружбы.
— Знаешь, я никогда не забуду того, что мы пережили вместе, — тихо произнесла я. — Ты всегда будешь частью моей жизни.
Йен притянул меня в объятия, чувствуя, как я расслабляюсь в его руках.
— И ты — в моей.
