Вспоминать о людях, покалеченных им в боях, Стас не любил. А до смерти убил, к счастью, только двоих. При его-то способностях мог и больше.
А однажды жарким августом напал на их городок враг, против которого оружие бессильно: чума. Занесли её купцы, пришедшие с Запада. Помер князь, куда-то подевался Гарбуз. Он так любил смотреть на звёзды – может, отправился на одну из них?.. Или опять рванул на юг.
Стаса очень удивляло, что сам он, заболев, мог трезво фиксировать происходящее. Потом понял: ведь это сон; больное тело разделено с его разумом, а в реальности он вполне здоров, спит себе у стеночки в Николинской церкви. А потому даже с некоторым юмором воспринял санитарную акцию, проведённую дружинниками боярина Оглана: они прискакали на конях (!) и сожгли весь Ондриев град. Вместе с ними: со Стасом и ласковой Кисой.
…Проснулся он там же, где и уснул. Открыл глаза и увидел Маргариту Петровну и Анжелку, то есть Ангелину Апраксину, вполголоса обсуждающих какие-то фотографические премудрости. Когда он зашевелился и закашлялся – хотя уже не было вокруг него никакого дыма и огня, – они на секунду отвлеклись, глянули на него без интереса и продолжили беседу как ни в чём не бывало. Так что на этот раз он своей «отключкой» никого не переполошил.
Оксфорд, 2057 год
Премьер-министр прибыл в лабораторию ТР в четверг, ближе к вечеру. Днём в парламенте были дебаты по бюджету, и он был не в духе. Разумеется, вместе с ним прикатил и его помощник Джон Макинтош.
Директор, доктор Глостер, представил премьеру персонал лаборатории, особо выделив тех, кто участвует в погружениях или, по-научному, в тайдингах, а затем, оставив сотрудников на рабочих местах, увёл его в тот же зал и прочёл тот же доклад, что неделей раньше читал Макинтошу, но только в этот раз максимально упростив изложение. Было известно, что премьер – блестящий стратег, но в технике – полный ноль. Болта от шурупа не отличит.
Выслушав доклад, премьер-министр довольно покивал головой и резюмировал:
– Итак, док, вы научились передвигаться во времени.
Несчастный Глостер едва не поперхнулся.
– Ваше превосходительство, – сказал он осторожно. – Это не совсем так. В итоге определённых манипуляций мы действительно попадаем в разные времена, но мы не знаем, где передвигаемся.
Премьер удивился.
– Как? – спросил он. – Разве это не одно и то же?
– Совсем нет, сэр. Представьте, что вы идёте ночью по чужой неосвещённой комнате. Вы передвигаетесь в темноте, но попадаете в разные углы комнаты. Мы не знаем, что представляет собой та среда, в которой мы передвигаемся, – что это за, так сказать, «комната», – хоть и научились определять некоторые параметры этой среды. Мы называем её темпоральным колодцем, но природа явления нам неизвестна! Во всяком случае оно и не темпоральный, и не колодец.
Премьер, вздёрнув брови, посмотрел на Джона Макинтоша. Джон Макинтош, насупив брови, посмотрел на Сэмюэля Бронсона. Тот встал:
– Джентльмены! Так ли уж нам надо углубляться в теорию? Насколько я понимаю, его превосходительство интересуется практическим применением явления. Поэтому оставим теорию специалистам. В конце концов, никто до сих пор не знает, что представляет собою электричество, но это не мешает нам использовать его.
– Да-да, – поспешно сказал премьер. Он тоже не знал, что такое электричество, и не хотел показывать этого. – Давайте поговорим о применении. Сэр Джон объяснил мне, что ваша техника не даёт нам оперативного простора в двадцатом веке.
– Совершенно верно, сэр. Мы выходим в режим насыщения, получая физические фантомы, на глубине в триста лет. На глубине от ста пятидесяти до трёхсот лет нам удаются прекрасные призраки, но вместо разговора они издают завывание и звон и практического значения не имеют, поскольку их сдувает любой порыв ветра и они почти не слышат. А ещё ближе к нашему времени максимум, что мы можем, это в ряде случаев позволить себе участие в спиритических сеансах в качестве бесплотных духов.
– Вот как. Но уничтоженный вами русский выходил в этот, как его, режим насыщения за сто лет. Я правильно информирован?
– Правильно, сэр; его звали Никодим Телегин. Надо будет поподробнее расспросить его, как он это делает. В следующий раз вместе с полковником Хакетом в погружение пойдёт мой заместитель по технике, доктор Бронсон. Пусть побеседуют с этим Никодимом как специалист со специалистом.
Премьер вспылил:
– Вы что, обманывали меня? Ведь его уничтожили! Никодима не существует!
– Простите, сэр. В нашем деле обманов не бывает! Да, Никодима не существует – до того момента, как он был рождён своей матерью. И с того момента, как его задушил полковник Хакет. Но между этими двумя моментами, ваше превосходительство, он существует. И полковник будет его душить столько раз, сколько нам потребуется.
Премьер-министр опять посмотрел на Макинтоша:
– Что вы думаете об этой чепухе, Джон?
– Тут ещё и не такое услышишь, сэр, – сморщился его помощник. – Но у меня, если позволите, вопрос к доктору Бронсону. Сэм, скажи, а каково твоё мнение о парадоксе, вытекающем из теории Эйнштейна? Ведь если полковник будет убивать одного и того же русского много раз, может возникнуть, так сказать, конфликт интересов? Один раз он его уже убил, предположим, в среду. Если теперь он убьёт его днём раньше, во вторник, то в среду ему будет некого убивать! А между тем он это уже сделал. А? Что в таком случае будет с полковником Хакетом, убивающим русского в среду?
– Дружище, не беспокойся о полковнике. Он вообще никого не убивал, ни в среду, ни во вторник, а валялся, в полном трансе, на кушетке в нашей лаборатории. У него алиби, Джон! А что случится с его фантомами, лично мне наплевать.
– Сложность в том, господа, что из-за нехватки финансирования мы можем позволить себе не больше одного-двух погружений в месяц, – встрял доктор Глостер.
– Не напоминайте мне о финансах! – завопил премьер. – Хватит с меня сегодняшнего заседания в палате общин.
– Эх как жаль, что с нами нет первооткрывателя темпорального эффекта, автора современной теории времени профессора Гуца! – услышав их перепалку, сказал Сэмюэль с нарочито драматическими нотками в голосе. – Как бы мы продвинулись в техническом отношении! Уж он-то быстро решил бы проблему нулевого трека: никаких трёхсот лет, управлялись бы за пятьдесят.
– А куда он делся? – пробурчал премьер, остывая.
– Умер, ваше превосходительство, в самом расцвете сил и без всяких видимых причин. Умер на другой же день после того, как осуществил первое погружение в темпоральный колодец по заданию правительства. Это было ещё до вашего избрания премьером. Чудесный был человек!
– Вот как? Примите мои соболезнования.
– Я и доктор Глостер, сэр, полагаем, что его смерть – акт темпоральной агрессии из будущего. Кто-то, желая остановить наши исследования, убил его. Война с Британией уже идёт, и начали её не мы!
