он руку к моей косе, а потом отдернул. – Ты ее кровью, что ли, окропила? Как ты вообще могла это сделать, да и взять в руки как ты ее смогла? Она же в вашем мире не материальна.
– На нас напала металлическая змея, и я схватила первое, что попалось в руки, – пожала я плечами.
– Знаешь, что у того, у кого коса, тот и жнец? Но тут ты ее, так сказать, под свой мир переделала. Я вот даже не знаю, что с тобой делать. Инструмент придется тебе оставить. Однако тебе все равно придется на нас работать, – криво усмехнулся он.
– Я буду за людьми бегать и их того самого, – махнула я косой.
– Не маши ей попусту, – поморщился жнец. – Не за людьми, а за теми, кто с земли уходить не хочет, привязался к предмету или к своей могилке. Не всегда мы успеваем прийти и забрать человека, иногда тело выключается, а душа рядом мается, остается. Потом много проблем такие создают.
– Работаете плохо? – усмехнулась я.
– Нехватка кадров. Ну так что? – поинтересовался он.
– У меня есть выбор?
– Нет, – помотал он головой.
– Есть план какой-то, процент выработки? – спросила я деловито.
– Не меньше десяти в месяц, – ответил он.
– Золотая коса получится, – хмыкнула я.
– Это был твой выбор.
– Еще вопросец есть. Ты не за ними пришел? – я ткнула пальцем в дом.
– Нет, им еще рано. Там по твоему профилю работа. И еще, если махнуть косой над головой, то душа от тела отходит, поэтому не маши ей над живыми и вообще спрячь подальше.
– Угу, – кивнула я.
Жнец сгреб свои косы из кузни и исчез. В тот же миг мир ожил, батюшка орал благим матом, а девочка удивленно на него таращилась.
– Там мертвяки по дому ходят, их там полно. Дом ими кишит. Я на такое не подписывался, – крестился он.
– Ты собрался быть великим экзорцистом, а сам напугался нечисти, – хмыкнула я.
– Они молитвы не боятся, и святой воды, и кадила. Тянут свои холодные руки и душат, душат, – Николай вращал глазами и дрожал.
На кистях у него проступили синяки, и на шее тоже.
– Пошли, батюшка, помогать мне будешь. Ты читай молитвы, какие надо, а я гонять их буду.
Из сарайки показался филин. Он тащил в клюве трепещущую мышку.
– А ты, – ткнула в него пальцем, – охраняй ребенка.
Тот угукнул и проглотил мышь. Я взяла пакет со свечами и с травами и зашла в дом. Батюшка шел следом за мной и читал молитвы, махал кадилом.
Дом встретил нас тяжелой тишиной, где-то тут были Юра и Мара. Дверь за нами захлопнулась, и тишина начала наполняться звуками, зашептала, зашушукала, застонала, заголосила, заплакала. Со всех сторон потянулись к нам руки, холодные пальцы, длинные когти. Закружилось пространство, замелькали лица, замельтешило все. Вытащила из пакета свечи, поставила их на стол. Тут же скинули на пол и куда-то укатили. Да пофиг, у меня еще есть.
Неудобно держать под мышкой косу и зажигать свечку. Холодом потянуло, землей свежей запахло. Затушили они ее. Рядом священник стоит, глаза закрыл, кадилом во все стороны машет, как корейский боец, и молится. Они боятся его, близко не подходят. Я и сама боюсь к нему близко подходить, еще кадилом по голове зарядит.
Махнула я косой рядом с собой, шепот услышала «Спасибо». Прошлась по всему дому, словно по полю, раз, раз, и тихо стало. Дошла и до спален. Мара и Юра на кровати лежат словно покойники, ручки сложили и еле дышат. Вокруг них мертвяки летают, и как тут быть? Махнешь косой сверху и заберешь жизни у живых, а оставлять так нельзя.
– Чего там? – заглянул в комнату священник.
– Да вон, – кивнула я.
– Кыш, кыш, – начал махать он кадилом над людьми.
Один из мертвяков развернулся да и клацнул перед его лицом голой челюстью. Николай так и брякнулся на пятую точку.
– У меня еще одна свеча осталась, – сказала я и вытянула свечку из пакета.
На стол решила поставить, вот только там чудесная композиция из искусственных цветов стоит. Глянула я на нее, и показалось мне, что она вся в земле испачкана и по ней всякие насекомые ползают да личинки. Я аж от омерзения ее на пол скинула. Сходила на кухню, принесла полотенце, завернула эту гадость и пошла на улицу ее уничтожать.
За ворота выхожу, а мне навстречу соседка, видно, бежит, с вопросом, как там хозяева дома себя чувствуют. Увидала у меня цветочки в корзиночке и перекосилась вся.
– Забирай свое, и все, что нажелала, наколдовала, забирай, еще и подарки в придачу, – в руки ей и сунула.
Она как-то инстинктивно взяла корзиночку и ахнула. На землю бросила. Я за косу схватилась и на нее направила.
– Забирай, иначе башку снесу, – рычу на нее.
Она корзинку подобрала и унеслась по дороге. Вот же людина какая пакостливая.
Во двор захожу, на крылечке Мара, Юра и Николай сидят и кагор из бутылки по очереди пьют. Все бледные и еле теплые.
– Соседка? – с трудом прошептала Мара.
– Она самая, – кивнула я. – Помещение надо чистить, вас надо тоже чистить, энергиями наполнять, у дома защиту обновлять, – начала все перечислять.
– Спасибо, мы сами справимся, – кивнула женщина головой. – Вот только Яночку пока к себе забери на недельку.
– Надо косу владельцу вернуть, – прохрипел Юрец.
– Теперь я владелица, – горько усмехнулась я.
– А мы что, уже того? – испугался кузнец.
– Нет, пока все живы, и до вас еще очередь не дошла. Долгая история.
– А-а-а, вы езжайте. Мы тут сами уже разберемся. Благодарим вас за спасение. В долгу не останусь. Всего доброго, – затараторила Мара.
Мы с Николаем взяли девочку за руки и вышли за ворота.
– Странные они какие-то, – пожал плечами батюшка.
– А мы какие? – рассмеялась я.
– И то верно, – хихикнул он.
Он закинул весь свой ритуальный инструмент в рюкзак, задрал подрясник и забрался на свой мотоцикл. Мы с Яной сели в мое авто и рванули к себе домой, в свое родное село.
Марена и Юрий
От ворот отъехали зеленый запор и мотоцикл со священником. Юра с Марой переглянулись.
– Ты знал, что она ведьма? – спросила Марена у отца.
– Мне это было не интересно, она платила деньги и привезла заказ с материалом, – ответил он.
– Папа, вечно ты только о деньгах и думаешь, поэтому и попадаешь во всякое, – покачала она головой. – Как ты думаешь, нам следует ее опасаться?
– Не знаю, на данный момент она нам помогла.
– Да уж, еще
