-Подлец! Говори, куда Настю дел! Скотина! Сговорился с кем? - орал Иван, нанося мощные удары.
Владимир опешил, защищаясь шпагой и переменившись в лице:
-Не сговаривался! Понятия не имею, кто здесь был!
-Прекратите! - выкрикнула в ужасе Татьяна с лестницы, но Иван, не веря противнику, вонзил шпагу ему в живот и умчался прочь на двор.
-Боже, - выдохнула Татьяна, застыв на месте и наблюдая, как схватившийся за рану Владимир медленно опустился на пол.
Его шпага со звоном пала рядом, и воцарилась тишина. Татьяна взглянула на оставшуюся открытой за Иваном дверь. Оттуда донёсся до слуха топот быстро удаляющегося со двора коня. Иван уезжал...
Страх настиг каждого, кто был здесь: и Татьяну, вновь уставившуюся на раненого, и Владимира, в глазах которого виделась боль, и застывшую возле служанку...
-Скорее,... врача, - указала ей Татьяна и поспешила к Владимиру.
Она поддержала его руками, чтобы было немного удобнее сидеть на полу, и тихо вымолвила:
-Сказали бы сразу, зачем прибыли, битвы не случилось бы.
-Вы верите, что я не причастен к похищению Насти? - усмехнулся он и отвёл взгляд в сторону, еле сдерживая себя, чтобы не стонать от пронзающей тело боли.
Владимир бледнел на глазах. Кровь струилась из-под его ладони, окрашивая одежду в алый цвет...
-Терпите, умоляю, - тревожно сказала Татьяна.
Она помогла ему сесть спиной к стене и из его груди раздался вырывающийся крик. Когда же прибыл врач и сразу был занят Владимиром, Татьяна отошла в сторону. Она посмотрела на темнеющие в вечере небеса за окном, украшенные оранжевыми с красным полосами заката, и прошептала:
-Знать бы, где безопаснее... Оказалось, что не здесь... Прости, Настенька...
Татьяна удалилась к себе в спальню, где тут же встала к стоявшим на полке в углу иконам:
-Царице моя преблагая, надеждо моя Богородице, приятелище сирых и странных предстательнице, скорбящих радосте, обидимых покровительнице! Зриши мою беду, зриши мою скорбь, помози ми яко немощну, окорми мя яко странна. Обиду мою веси, разреши ту, яко волиши: яко не имам иныя помощи разве Тебе, ни иныя предстательницы, ни благия утешительницы, токмо Тебе, о Богомати, яко да сохраниши мя и покрыеши во веки веков. Аминь...
Она молилась, не переставая думать о Насте, об Иване и Владимире,... чья душа, как ей казалось, заблудилась... Татьяна чувствовала, что без обращения к Богу, уже не сможет. Страх за жизнь каждого переполнял, будто сама ранена или страдает в руках злодеев...
Перекрестившись и поклонившись, Татьяна поспешила вновь оставить свою комнату. Она вернулась к доктору, который только успел перевязать рану Владимира.
-Рана не опасна, - сказал он и поднялся. - Но Владимиру Александровичу нужен отдых.
-Какое счастье, - с облегчением вздохнула Татьяна и с улыбкой взглянула на внимательно смотревшего в ответ раненого. - Вы останетесь пока здесь. За Вами будет хороший уход.
-Вы приглашаете меня остаться после всего случившегося?! - удивился он, видно растерявшись.
-Я не приглашаю, - улыбалась Татьяна. - Как бы сказала наша дорогая Императрица, я приказывать не люблю, но это крайний случай. И потом, добром можно многое исправить.
Владимир не знал, что ответить, но тяжело вздохнул, пока соглашаясь на всё...
Глава 31
Настя медленно приходила в себя, возвращаясь в сознание. Она всё яснее и яснее понимала, что не спала, что тело уставшее и больное. Прикоснувшись к глазам, она зажмурилась. Ощупав голову, Настя ощутила, что растрёпана, что уже без парика. Память быстро вернулась к ней...
-Господи, - перекрестилась она, резко сев и уставившись на сидевшего возле постели в этой богатой, уютной спальне...
Пронзительным взглядом смотрел в ответ он — Салтыков — дядя того самого молодого человека, что был назначен женихом Кристины. Настя узнала его сразу. Она помнила его и с тех пор, когда служила при дворе, и сейчас, когда он представил ей на последнем вечере во дворце своего племянника.
Уже тогда Настя чувствовала, что Салтыков странно смотрит. Будто узнал или заподозрил, что она не является Кристиной. Холод прокатился по телу Насти. Она смотрела сейчас на него, окаменев, словно закрылась защитной пеленой, но была хрупка и страх подступал всё ближе...
-Я обычно не запоминаю прелестниц, которые пленят своим очарованием, - усмехнулся Салтыков. - Только, как увидел прибывшего Морозова, сразу вспомнил... Но ты не бойся.
Он сел возле уставившейся в ответ Насти. Та молчала, не смея и пошевелиться. Салтыков прекрасно понимал её волнение, но это его лишь забавляло. Он стал смеяться и гладить её руку:
-Я не выдам тебя,... Настя... Так ведь твоё настоящее имя? Я запоминаю всех, кто связан с моими врагами. Терпеть не могу Морозова. Только за молчание моё тебе придётся платить, моя хорошая.
Настя отдёрнула руку, а Салтыков тут же налёг на неё сверху, прижав всем весом в кровать:
-Я силой брать не буду, дурочка, я подожду, - улыбался он, а в глазах горела страсть завоевать пленницу окончательно, немедленно. - Прежде, чем достанешься моему сопляку-родственнику, станешь моей. Я позабочусь, чтобы ты купалась в богатстве и славе, что никто не догадается о твоём бедном происхождении...
Настя так и молчала, слушая всё, что выговаривал Салтыков. Она боялась вызвать любым движением его нежеланную реакцию. Она видела его силу. Она верила в каждое... предупреждение:
-Морозова уничтожу. Может даже мои люди уже сделали это, - говорил он, всё больше и больше ужасающейся Насте. - Меня давно интересует странная любовь государыни к этому выскочке, и это крайне мешает мне, - скользила его рука по талии Насти, подбираясь к взволнованно вздымающейся груди. - Он мешал мне с самого начала, мешает и теперь... Хочет помешать моему племяннику жениться на Симолиной? Не выйдет... Ты не только доиграешь её роль, но и станешь ею. Я уже всё спланировал.
-Никогда, - вымолвила еле слышно Настя и тут же получила пощечину:
-Прости, - одарил Салтыков её покрасневшую от удара щеку
