Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
Детей привозили сюда умирать. Брошенные родителями, сироты и оставшиеся без попечения олигофрены и ДЦП-шники – койко-место занимали недолго. За те восемь лет, что он здесь дворником, а по совместительству еще и сторожем проработал, в интернате умерло больше сорока человек. Всего в детдоме находилось около семидесяти детей в возрасте от четырех до восемнадцати лет, и среди них было много лежачих. На протяжении нескольких лет они периодически умирали. Ни одна смерть не фиксировалась, никто не тревожился. Первая, вторая, третья, четвертая… Потом шестая. Потом седьмая. Восьмая. Девятая. Никто по-прежнему не обеспокоился. Десятая. Одиннадцатая. Двенадцатая. Тринадцатая. Всем все по барабану… Четырнадцатый мертвый ребенок. Пятнадцатый. Шестнадцатый. Семнадцатый… Всем традиционно по хрен. Восемнадцатый, девятнадцатый, двадцатый, двадцать первый, двадцать второй… И тут кто-то говорит» «Эй… кажись, у нас дети умирают! Надо бы проверить…» Опять же – зачем?
– Сколько? Около семидесяти? – переспросил Максим. – И где они все? Я никого не видел, ни одного человека…
– В помещении сидят, их Марина Владимировна не разрешает на улицу выпускать, чтобы не пачкались. Они же не соображают, лезут во всякую дрянь, кто за ними следить-то будет… – Мужик понял, что снова ляпнул лишнее, и примолк.
– Дальше, – сказал Максим.
Директор интерната – Боброва Марина Владимировна – заботилась о сохранности вверенного ей имущества. Так, по ее приказу из комнат убрали кровати – чтобы инвалиды не портили мебель. Детям стелили на полу простыни и укладывали спать вповалку, как животных в хлеву. Игрушки детям не полагались по той же причине.
– Переломать все могут, – пояснил мужик.
О лечении и развитии речь вообще не шла, детей кормили трижды в день, и на этом все соцобеспечение заканчивалось. Если не считать еще и бесплатной крыши над головой. Соответствующие органы положением дел в подведомственном им учреждении не интересовались, за всю свою карьеру дворника и сторожа мужик вспомнил лишь три случая, когда в интернат приезжало «начальство». Поэтому и «скорую» к умирающему ребенку вызывать не стали – какая «скорая», на кой черт она тут нужна! Это человека нет, а пенсия-то и отчисления на него никуда не делись. Все правильно, все по закону. Вот дурак, сразу и не сообразил, переспрашивать пришлось. Что ж, подход чиновников понятен: от инвалидов нет налогов, следовательно, они бесполезный в современной системе распилов. Но Марина Владимировна так не считала. Она тоже обнаружила в себе задатки эффективного собственника и ресурсами распорядилась по своему усмотрению.
– Каждый день приезжают, на машинах, – вываливал Максиму информацию сторож, – каждый день. Один на огромной такой и квадратной, окошки в ней как щели. И других привозят, сюда только по рекомендации можно, иначе никак, охрана не пустит. Те сначала в кабинет к директору идут, выбирают, или сразу говорят, кто им нужен. А часа через полтора-два уезжают. Каждый день, – повторил пенсионер.
– Что они делают? Выбирают? Мужик, а ты не обалдел? Ты мне не гонишь? – сторож замотал головой и попытался сделать шаг к двери. Максим рванул его за ворот футболки и вернул на место. В голове крутился старый, невесть когда услышанный анекдот: «Товарищ старший лейтенант, почему при задержании у вас тридцать трупов?! Патроны закончились, товарищ полковник…» Тварь, поганая, со сгнившими мозгами тварь эта Боброва, тут и правда, не хватит никаких патронов, вернее, легким стрелковым оружием не обойдешься. Здесь инструменты нужны серьезные, основательные, чтобы ее разнести в труху, в опилки, в пыль космическую. И про тех, кто на машинах приезжает, не забыть. Или начать с них.
– Все, я понял, – Максим шагнул к двери. – Сволочь ты старая, вот ты кто. Дерьма кусок, об тебя и нож пачкать жалко, и руки. Живи, мразь, только на глаза мне больше не попадайся.
– А я что? Что я мог? Пенсия маленькая, деньги нужны, – бормотал мужик ему вслед, и вдруг заорал зло, с надрывом:
– Да их родители бросили! Они никому на этом свете не нужны, никому! Я им кто? И они мне… – продолжал визжать он из темноты.
Максим не ответил. Он вышел из душного пыльного сарая на солнце. Постоял немного у костра, в котором догорал старый деревянный хлам и какие-то тряпки, посмотрел на огонь. «Рекомендации, говоришь? Есть у меня с собой немного, осталось кое-что после вчерашнего, должно хватить» – он зашагал к входу в ближайший корпус, к тому, на двери которого висела красная с золотом табличка.
«Октябрьский детский дом-интернат для умственно отсталых детей» – все верно, он пришел по адресу, указанному в распечатке. Правда, шел долго, огородами, а можно было взять такси и доехать за пятнадцать минут… За воротами Максим увидел отличную, ровную, покрытую асфальтом дорогу.
– Вам кого? – в холле спросила его сидевшая на диване перед монитором женщина-охранник в синей форме.
– Мне нужна Боброва Марина Владимировна. Она у себя? – не поворачивая головы в сторону женщины, ответил Максим. Даже если Бобровой сейчас нет, он будет ждать ее, сколько потребуется. Поселится где-нибудь поблизости – в лесу, в сарае, на кладбище, в конце концов, и будет ждать.
– Прямо по коридору и направо.
Максим поблагодарил женщину и зашагал к цели.
– Эй! Эй, стойте, подождите! Вы как вошли? Стойте, кому говорю! – Максим услышал за спиной торопливые шаги. Сотрудник охранного предприятия проявила похвальную бдительность. Выведенная на монитор картинка с камер наружного наблюдения не зафиксировала проникновение постороннего через ворота или калитку. А за сараем и забором за ним камера не следила, и бегущая позади полноватая нескладная тетенька сделала правильный вывод. «Это я удачно зашел» – Максим ускорил шаг и почти уже бежал по коридорам на встречу с директором. А той тетеньке позади лучше бы вернуться на свой пост и продолжить выполнять свои обязанности. Или сейчас здесь произойдет несчастный случай, и кто-то получит производственную травму – любого, кто попытался бы его остановить, Максим был готов убить голыми руками. Череда белых дверей оборвалась, коридор сделал поворот, и Максим вышел на финишную прямую. Вон она, заветная дверь с табличкой, осталось немного, шагов пять или шесть. Да и охранница отстала, кричит что-то, задыхаясь, издалека. Плохо у них с физо, никуда не годится. Как она своему начальству о происшествии доложит, интересно?
Дверь кабинета приоткрылась сама, и Максим едва успел притормозить. Из-за обитой дерматином створки доносилось довольное квохтанье – Марина Владимировна говорила по мобильному телефону. Она стояла на пороге своего кабинета и громко, как в лесу, делилась с кем-то впечатлениями от вчерашнего культпохода в торговый центр.
– Везде распродажи и все недорого, очень недорого, – дикция и тембр голоса у Бобровой были великолепные. Но вся эта красота гнездилась в конструкции под названием «баба на чайник», только кокошника на голове не хватало. На голове начес, плюс крохотные – без подводки их и не видно среди складок – глазки, тушку облегает черный, в крупный цветочек балахон. Еще одно ископаемое монстроподобное существо, вроде курицы из опеки. «Может, их специально где-то выводят?» Максим распахнул дверь и шагнул в кабинет, Боброва отступила назад и вылупила на посетителя крошечные мутно-коричневого цвета глазки.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
