предоставить.
— Камеры — это дорого, — посетовала Руби. — Я хотела прикупить, но в нашем секторе их даже в каталоге нет.
Я на минуту задумался, просчитывая варианты.
— Идея! — заговорил, докрутив мысль. — У меня есть сертификат стоимостью в три дневных пособия. Если я передам его Лясе, и она обналичит на золотом секторе, тогда у нас будет неплохая кучка денег.
— Но этого не хватит на камеру для каждого, — помотала головой девушка.
— Не хватит на твоём золотом секторе. А на серебряном уже можно купить несколько простеньких камер, которые очень нам пригодятся.
Повисла неловкая тишина, все обдумывали услышанное и, возможно, пытались осознать, почему никто не додумался до этого раньше.
— Финансовые махинации! — с восхищением произнесла дочка бывшего мафиози, и я увидел в её глазах неподдельный восторг. — Обалденно, Андрей!
— Переиграл и уничтожил! — поправляя воротничок, произнёс я, будто подобные манипуляции были для меня в порядке вещей.
— Я знаю, кого из серебряных попросить купить. Могу договориться после обналичивания сертификата, — предложил Саймон.
— Отлично, теперь перейдем к следующему вопросу. Охранник, спасший Агату… — начал я.
— Он уволился, к сожалению, вместе с частью другого персонала, кто не смог перейти на вахтовый режим работы в кампусе. Он вроде как уехал, чтобы сгладить потрясение после стычки с душителем.
В грустном лице Агаты читалась искренняя печаль. Она поправила одну из косичек и поджала губы, став похожей на испуганную синичку.
— Я тоже слышал об этом, — начал я, серьёзно глядя на присутствующих. Но не всё так просто. Ректор ввёл свои уставы и заставил персонал переехать на территорию кампуса на постоянное проживание совсем недавно. Но в графике охранника числятся пропуски спустя два дня после инцидента. Так что указ ректора не мог стать причиной увольнения. Тот же Стивен Ли Рой взял отгулы, чтобы подумать, и решив остаться, перевез часть вещей в корпус для преподавателей. Охранник же не оставил контактов и перестал выходить на работу. Уволили его почти сразу, и лишь теперь отметили дни его неявок отгулами.
— Откуда ты знаешь? — удивилась Руби, с любопытством глядя на меня.
— У меня есть свои источники.
— Уж не блондинистые ли волосы у этого информатора? — с сальной улыбочкой спросил Шен, паля кантору. — Поговаривают, к тебе по ночам теперь медсёстры ходят. Массаж, наверное, профилактический делают?
Все с нетерпением ждали ответа, и я почувствовал, как кровь приливает к щекам при мысли о том, к чему она приливала два дня назад, когда Чили почтила присутствием, оказавшись передо мной на коленях в соблазнительной позе и полной готовности доставить удовольствие доступным и изобретательным образом.
— У-у-у-у, — опять прогудел Шен, — я буду требовать подробностей.
— Я буду требовать заклеить тебе рот суперклеем, если не прекратишь подрывать нам рабочую атмосферу.
Девушки тактично промолчали смущённо переглянувшись.
И тут раздался стук в дверь. Ляся тут же подскочила, растерянно осматриваясь, и шёпотом произнесла:
— Если этот говнюк первым напишет на нас рапорт за нарушение режима, это будет выглядеть как месть. Нам нельзя попадаться. Саймон, ты сможешь раскинуть сферу?
Он кивнул, хоть перспектива опять всех прятать его явно не воодушевляла. Все мы были уставшими за день, а тут ещё, считай, дополнительные «тренировки».
Стук повторился, и я махнул Лясе, чтобы шла открывать. Она на секунду зависла, затем, недолго думая, стянула с себя блузку, не испытывая ни капли смущения от демонстрации чёрного изящного бюстгальтера, и выхватила полотенце из шкафа. Обмоталась им поверх белья и школьной юбки, которую теперь не было видно под махровой пушистой тканью.
Мы спрятались за диван, усевшись как можно ближе, а Саймон для надёжности ещё и раскинул сферу. Лясю уже стало не видно, но Шен всё равно вытянул шею дальше обычного, чтобы подсмотреть хоть одним глазком на торчавшие из-под полотенца лямочки, за что получил оплеуху от Руби и был вынужден принять естественную форму.
— Что вам? — недовольно фыркнула Ляся, распахивая дверь. — Я готовлюсь ко сну!
Возмущение в голосе звучало натурально, праведный гнев девочка отыгрывала на все сто.
— Не показалось, что я слышал голоса, — неуверенно начал надзиратель-пухляш.
— А мне показалось, что вам нравится приходить, когда я принимаю душ. Я, конечно, уже совершеннолетняя, но преследование студенток вряд ли скажется положительно на вашей репутации.
Он усмехнулся.
— Не ты первая тут качаешь права, девочка, — огрызнулся он. — Меня поставили на эту должность, чтобы контролировать таких, как ты, заносчивых богатеньких принцессок.
— Принцессок, значит? Хм-м-м, — Ляся перешла на елейный тон, не предвещавший ничего хорошего оппоненту. — Передам папочке, что здесь меня считают принцесской. Интересно, что он скажет на это. Но ещё интересней другое. Имя Карлос Фрэнк Сальваторе вам что-нибудь говорит?
Я прыснул, пытаясь, сдержать смех. Это, конечно, звучало не так внушительно, как Ибрагим, но что-то подсказывало, что дежурный вот-вот пройдёт афганскую войну, если не угомонится.
Нам не было видно, побледнел мужик или нет, но тон сразу сменился.
— Господин Сальваторе уважаемый человек. Простите, я не знал, что это ваш отец.
«Запел, как соловей», — отметил я про себя.
Что в моём родном мире, что в этом многое решалось авторитетностью и связями. Это было и отвратительно, и, наверное, абсолютно нормально. Очень по-людски, в конце концов. Неидеально, неправильно, некрасиво, но понятно, просто и действенно.
— Доброй ночи, мисс, — произнёс он заискивая. — Не шумите, пожалуйста. Хороших снов.
Мы услышали звук закрывающегося замка, и Саймон снял сферу.
— Как ветром сдуло, — довольно озвучила Ляся. — Всё-таки в плохой репутации тоже есть свои плюсы.
Ляся начала отвязывать полотенце, и Руби рявкнула на всех, чтобы отвернулись.
— Но ведь… — хотел поспорить Шен, за что словил гневный взгляд красноволосой фурии.
— Могли бы и сами догадаться, проявляя чувство такта, — недовольно произнесла
