Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
покачал головой и вздохнул. – Что поделать, человек слаб, а я себя люблю и к такому отношению не привык. Я, в конце концов, собой хорош, капитал имею, и мне, простите, любая девушка в рот смотрит. А тут такое вдруг. Вот я на нее и затаил.
Кошкин покачал головой.
– Подло, конечно, но да что поделаешь… Да еще и резало мне сердце, что дуреха эта меня стороной обходит, а сама с парнем милуется, что на складе работает. Смотрю: любовь у них любовная, глядят друг на друга – не наглядятся. Сильно мою гордость это задевало. Но главное, если Рассветова ангелочком была, то парень ее не иначе от черта неблагодарного родился, словами его и не описать. Воровство на складе на поток поставил. За год работы не пуд, не два, полтонны пастилы подельникам своим сбагрил. Представляете, какие это деньги? Ну я, естественно, обозлился, и когда смог его уличить, то сразу сдал его полиции. Тогда-то ко мне Лиза и пришла за парня своего просить, да я зол на нее был за то, как она хвостом вертела, вот и выгнал взашей. Скажите, я же, не став покрывать вора, вроде как по закону поступил?
– По закону, спорить права не имею.
– И я знаю, что по закону. Да кто ж представить мог, что парнишка через неделю в камере удавится. А она, любящее сердечко, всего этого не выдержит и умом тронется. А мне теперь жить с таким грехом. Вот стоило разве все это затевать, за полтонны пастилы?
Повисло тягостное молчание. Я покачал головой.
– А где она теперь?
– Виктор, прошу. Мы же договорились, что забудем эту историю. Умоляю вас.
– Аварии начались сразу после всех этих событий, верно?
Кошкин переменился в лице.
– Вы хотите сказать, что мне мстят именно за это? Авария насоса случилась на третий день после того, как Лизу поместили в сумасшедший дом.
Я мрачно кивнул и прищурился.
– Почему вы не рассказали сразу?
– А вы как думаете? – Кошкин пожал широкими плечами. – Грязно уж больно все вышло.
10110
Остаток дня прошел в работе на фабрике. Мы перебирали вышедшие из строя свеклорезки, снимали тяжеленные шестерни, смазывали, убирали ржавчину и правили гнутые лезвия. Перерывов не было до самого вечера: сахарный цех, аварийный и разваливающийся, требовал постоянной работы. Усталость накатывала, время ускорило ход. Не обращая внимания на все это, я продолжал проигрывать в голове разговор с Кошкиным. Руки трудились механически, пока я быстро набрасывал в голове пути продолжения расследования. Нужно было срочно найти всех друзей, что были у Рассветовой и ее жениха. А для этого необходимо найти саму Рассветову, и как можно быстрее. Времени почти не остается. Скоро на фабрике закончат переработку свеклы, а значит, уйма сезонных рабочих будет уволена и затеряется на улицах. В голове начал рождаться план.
Изношенные, давно требующие замены шестерни стопора свеклорезки вдруг прокрутились, и прежде чем Стимофей Петрович ударом молотка снова остановил механизм, незакрепленное лезвие слетело вниз, ударяя Зубцову по ноге. Зашипев, девушка рухнула, зажимая мигом набрякшую кровью штанину. Я кинулся к ней, видя, как лужа свекольного сока на полу начинает краснеть.
– Ира, серьезно тебя? – подбежавший Стимофей Петрович вырвал из кармана амулет из птичьих костей и, опустившись на колени, внимательно осмотрел рану. – К врачу, мигом!
– Я отведу, – протянув Зубцовой руку, я помог ей встать. – Идти можешь или тебя отнести?
– Тебе бы только не работать. Конечно, могу идти. – Зубцова зло сжала зубы. – Нормально все, в первый раз, что ли?
На пол продолжала капать кровь.
10111
Фабричный пункт первой помощи – маленькое зданьице без окон – встретил меня тяжелым запахом карболки, кровью на приставленных к стене носилках и слабым светом керосинки. Увидев в шкафах скальпели и хирургические пилы, я поморщился, невольно вспоминая Клекотова. Похоже, не от всего в жизни можно убежать.
Единственным живым человеком в медпункте был сидящий за столом Валентин Мокротов. Терпеливо нанизывая на проволоку собачьи кости, он собирал скелет.
– Что вам? – Он поправил очки в дешевой медной оправе.
– Доктора, немедленно. – Я положил Зубцову на продранную кушетку, но Валентин не спешил никого звать.
– А вы, Виктор, мне нравитесь. Вы шутник. Это ценно в наше нелегкое время. Извините, но доктора мы на фабрику вызываем только в тяжелых случаях, а тут я и сам справлюсь.
Он вытащил бутыль карболки и быстро, отточенным сотни раз движением смазал скальпель и хирургические ножницы.
– Ножницы брось! – Зубцова зло посмотрела на ветеринара. – Штаны порежешь – убью, они почти целые.
Пришлось стаскивать мокрые от крови штаны с шипящей от боли Зубцовой, затем Валентин протянул ей спирта и быстро прошелся по ране смоченной в нем же хлопковой тканью.
– Ты не беспокойся, Ирка, вскользь резануло. Сейчас все поправлю. Завтра сможешь ходить, так что без работы не останешься. – Мокротов быстро прошелся по ране скальпелем, а затем, удовлетворенный, сделал первый стежок. Зубцова выдержала все это молча, сжав зубы.
– Заживет быстро. В больничный лист я заносить не буду, раз уж мы с тобой друзья-соседи. Только со Стимофеем Петровичем уже сама говорить будешь, чтоб он про это в контору не доложил.
– Почему? – спросил я.
– Штраф иначе будет, вот почему. Хотя, наверно, Стимофей все равно оштрафует. Старик ведь сам зарплаты лишается, если штрафов мало выписывает. Система уж такая, прости.
Валентин ловко наложил последний стежок и отошел, любуясь на свою работу, точно художник.
– Давно ты здесь, Валентин? – Я осмотрел швы и пришел к выводу, что наложены они были мастерски.
– Достаточно, за университет же надо платить. Поэтому я два семестра учусь, два работаю, коплю деньги. Скоро, впрочем, получу диплом, и только вы меня и видели. Буду собачек с кошечками лечить в Верхнем городе, за них побольше денег получить можно, чем здесь. Тогда и разойдемся: я ветеринаром буду, ты, Виктор, я по лицу вижу, опять в приказчики устроишься, ну а Ирка наверняка к этому времени начальником бригады станет.
Зубцова фыркнула:
– Начальником, который управляющему сапоги лижет? Который обязан своим подчиненным зарплату резать, чтоб фабрикант не сильно потратился? Да я скорее в печь известняковую брошусь, чем себе такое позволю.
– Думаю, это ты сейчас так говоришь, а как будет вакансия…
– Валентин, это ты тут пару лет. А я тут десятый год. Как в четырнадцать пришла, так до сих пор работаю. И побольше тебя вакансий свободных видела.
Услышав возраст девушки, я вздрогнул и снова посмотрел на нее. От работы здесь Зубцова выглядела моей ровесницей.
Она не
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
