этом кому бы то ни было!
– Вот, сядь и слушай.
Татьяна Николаевна опустилась на стул. Катя сняла плащ и села напротив нее.
– Так, слушай меня внимательно! Танюшечка, я понимаю, что надо больше, но это все, что у меня есть, – и она принялась выкладывать из сумочки на стол деньги – три тугие пачки в банковской упаковке. – Этого, конечно, мало, но больше у меня, честное слово, нету…
– Что это?.. Зачем? – нахмурилась Татьяна Николаевна.
– Танечка, тебе нужно нанять хорошего адвоката, – Катя взяла её за руки и строго посмотрела в глаза. – Очень хорошего, понимаешь? А ещё лучше – дать следствию. Но адвоката – дешевле.
– Какой адвокат? Зачем нам адвокат? Мой сын никого не убивал, я не верю! – вспыхнув, встала со стула Сашина мать.
– Таня, а я вот сижу у тебя на стуле и вся из себя верю, да?! – возмущенно всплеснула руками Катя. – Ну что ты такое говоришь?! Ты такая странная, вообще!
– Ну не мог он!
– И я говорю – не мог! Конечно, не мог! Но они-то по-другому думают! – сестра тоже встала и подошла к ней вплотную. – Танечка, ты смотри на вещи реально… Погоди, погоди, не перебивай! Я тоже ни капельки не верю, что мой любимый племянник кого-то убил, но сейчас-то совсем не это главное! Саньку спасать надо… Я тут посоветовалась кое с кем, и мне пообещали свести тебя с известным адвокатом…
Татьяна Николаевна взяла со стола деньги, пересчитала и подняла на сестру испуганные глаза:
– Но это же такие деньги, Кать… Ужас!..
– Это для тебя деньги! – усмехнулась она. – И для тебя – ужас! А для адвоката – тьфу! Он за такую сумму даже задницу свою от стула не оторвет.
– Ну а сколько же надо-то?
– В пять раз больше, – отчеканила Катя.
– Да ты что, смеешься?! – оторопела Татьяна Николаевна. – Где ж я такие деньги возьму?!..
– Надо занять, Танюша, – решительно заявила сестра. – Ты можешь занять у кого-нибудь?
– У кого?!
– Подумай, не торопись.
– Да у меня нет ни одного богатого! – покачала головой она. – Нет, Кать, столько мне никто никогда не даст…
– Тань, ты не говори – «нет». Ты сначала подумай хорошенько… Ну давай, давай, соображай…
Татьяна Николаевна потерянно молчала.
– Ну?.. Навожу на мысль: у Саньки друзья есть? Ну?.. У них родители есть? Ну?.. У этого, как его, у Космоса отец, между прочим, – большая шишка. Членкор!
– Да я с ним, можно сказать, не знакома. Раньше, давно, встречались пару раз на родительских собраниях… Так когда это было? Я даже имени его не помню… Ростислав…
– Юрий Ростиславович… – подсказала Катя и пододвинула ей телефонный аппарат. – Вот что, сестренка: садись, бери телефон и звони!
– Но у меня нет их телефона!
Катя наигранно вздохнула, жестом фокусника вытащила из кармана записную книжку и протянула её своей растерянной и непрактичной сестре.
– Прошу!..
Татьяна Николаевна с удивлением посмотрела на Катю – похоже, у той ещё до прихода сюда все уже было продумано, взвешено и подготовлено.
– Откуда у тебя их телефон?
– От верблюда! – хмыкнула сестра и сняла с аппарата трубку. – Давай, звони, говорю!
Пока все ещё сомневающаяся Татьяна Николаевна подносила трубку к уху, её сестра уже успела набрать нужный номер.
– Алло, здравствуйте, это квартира Холмогоровых? – подрагивающим от волнения голосом произнесла Сашина мама. – Можно мне поговорить с Юрием Ростиславовичем?
– А Юрия Ростиславовича нет, – ответили ей. – Да, он здесь, в Москве, просто сейчас его нет… Попробуйте позвонить часа через два.
Татьяна Николаевна не могла, разумеется, видеть, как на другом конце провода красивая молодая женщина, опустив трубку на рычаг, крикнула своему высокоученому мужу, работавшему у себя в кабинете:
– Юра, тебе кофе сделать?
– Спасибо, до свидания, – пробормотала Татьяна Николаевна и протянула трубку сестре.
Та быстро поднесла её к уху и, услышав сигнал отбоя, положила на аппарат.
– Ну?
Татьяна Николаевна порывисто вздохнула и ответила все тем же подрагивающим голосом:
– Сказали, будет через два часа…
– Слушай, Тань, я такая голодная! – вдруг пожаловалась Катя. – По-моему, я перенервничала… Пойдем-ка, покормишь меня! – она встала и направилась на кухню. – А кто сказал-то?
– Жена его, наверное… – задумчиво ответила Татьяна Николаевна, покорно следуя за сестрой на кухню. – Вообще-то она Космосу не родная – мачеха.
– Молодая? – Угу…
– Ну-у, понятно! – подняла брови Катя. – Врет, небось!.. Как пить дать врет! Вот что я тебе скажу, мать! Ты им больше не звони, а собирайся-ка и поезжай сама! Адрес у меня есть.
Катя аккуратно отодвинула в сторонку задумавшуюся сестру и открыла дверцу холодильника.
– Нет, Кать, неудобно, – с сомнением покачала головой Татьяна Николаевна.
– Что значит – «неудобно»?.. – возмутилась сестра, засовывая в рот кусок колбасы. – Наоборот – очень даже удобно!.. Приедешь как снег на голову, – тогда уж они никак не отвертятся. А хочешь, я с тобой поеду?
Сашина мама представила на секунду, что может наговорить у Холмогоровых её невоздержанная на язык сестрица, и решительно отказалась:
– Нет, Кать, я одна.
– Ну и правильно, – тут же согласилась сестра, открывая пакет-пирамидку с кефиром. – Тем более что я и сама не хотела. Я лучше у Сашки в комнате уберусь!
XXIX
«Академический концерт» стал для Белова тяжелейшим испытанием на выносливость и вообще – сущим мучением! На сцену один за другим поднимались студенты консерватории, и – подумать только! – все как один играли на скрипке!
Первых трех музыкантов Саша перенес довольно легко, но потом постепенно начал сдавать. Веки налились свинцовой тяжестью, мозг словно подернулся вязкой патокой, от сдерживаемых зевков судорогой сводило скулы… Короче, спать хотелось просто неимоверно!
Саша боролся с дремотой как лев, напрягал всю свою волю и все свои силы, но музыкантов было больше. Им буквально не было числа – они все выходили и выходили. И играли, играли, играли…
Да, силы были слишком неравны, и, наконец, Саша не выдержал, сдался, сломался, капитулировал: безвольно свесив голову на грудь, он задремал.
Когда на сцену в нарядном темно-синем платье вышла его соседка по даче, Белов спал – безмятежно и глубоко. Она сразу заметила его в полупустом зале и, разглядев то, в какой позе он замер, едва заметно улыбнулась.
Девушка прижала скрипку к подбородку и опустила смычок на струны.
Саша спал крепко, но стоило ему сквозь дрему услышать самые
