от каждого её прикосновения как будто шерсть дыбом встаёт.
Потом, когда протрезвел, понял, что большую ошибку совершил. И к Юльке идти стыдно было, хоть и она сама, вроде как, мне свободу дала и буквально требовала, чтобы я другую бабу нашёл.
Но сказать жене об этом “пробном” эксперименте я так и не решился. Камнем на мою совесть это легло. Теперь жалею, что не сказал, возможно, сейчас бы меньше последствий разгребать пришлось.
Но я так боялся Юльку потерять, с таким трудом мне удалось уговорить её дать нам ещё один шанс…
И всё наладилось вроде бы… Елена спокойно приняла новость, что я к жене возвращаюсь, а нашу ночь считаю ошибкой. Хоть и показалось тогда, что мелькнула в её глазах глубокая обида. Но мне она и слова в претензию не сказала. А через неделю перевелась в другое УВД, а потом и вовсе пошла на повышение.
Больше за прошедшие три года мы с ней не виделись, пока она не появилась у нас в новой должности начальника следственного отдела.
Рад я этому не был, но надеялся, что сработаемся как-то.
Первое время Елена вела себя прохладно, даже намёком не напоминая о том, что у нас в прошлом были с ней “неуставные отношения”.
А потом случилась беда…
Так дерьмово всё получилось в тот день. Куча работы, гора дел, а после обеда сообщили о найденных трупах за городом в лесопосадке. Мы поехали туда следственно-оперативной группой. И Елена увязалась с нами, сказала, что дело громкое, хочет сама всё проконтролировать и вышестоящему начальству потом отчитаться.
Конечно, застряли мы там надолго, пока все спецы отработали, бумажки все заполнили, уезжали уже затемно.
В поле связи не было, а потом у меня телефон сдох.
Я как чувствовал, что случилось неладное, но…
Чего уж теперь. Не прислушался к интуиции.
Всё в тот день было через зад и против меня. На обратном пути ещё и машина начала выделываться. Глохла, чихала. Кое-как доползли мы до ближайшего автосервиса.
Пока я с машиной разбирался, Лена пошла в придорожное кафе рядом, кофе выпить. Телефон я ей отдал, попросил зарядить, если получится зарядку у кого-то найти.
Только на обратном пути Елена вспомнила, что мне жена звонила и просила перезвонить.
Но Юлькин номер я набрать не успел… Мне позвонили из больницы…
Конечно, понёсся я туда на всех парах, но… Что сказать, приехал поздно. Юлю уже оперировали.
Тогда мне казалось, что я попал в свой самый страшный кошмар, пока ждал результатов.
Понять не мог, как так получилось? Ведь ещё утром всё было хорошо, моя девочка прекрасно себя чувствовала. Тогда я ещё не понимал, что всему была причина, и всё это не случайность, а месть. Тупая женская месть.
Вскоре мне сообщили страшное… Наша дочь не выжила.
Это был такой удар, который мне казалось, невозможно пережить. После всего, что мы прошли с Юлькой… Я понимал, что это раздавит нас обоих, но тогда даже не представлял, насколько.
Да, я чувствовал себя виноватым, что в такой страшный момент не оказался рядом. Но я даже полумать не мог, что всё произошло из-за проклятого видео.
Те дни я помню плохо. Это была просто чёрная агония боли и отчаяния. Я сначала закрылся от всех, пил, дочку похоронил в полном бреду, тоже всё сделал неправильно, но…
Надо было выплывать и Юльку вытаскивать. Ещё одним тяжким испытанием было – сообщить ей эту страшную новость. Знал, что она тяжело воспримет, но реальность превзошла все ожидания. Только я думал, что мы поддержим друг друга в нашем общем горе, а вышло наоборот.
Это проклятое видео убило нашу дочь, и нас с Юлькой разорвало окончательно.
Конечно, я пытался найти виновного. Первой под подозрения попала Елена. Но она клялась и божилась, что отношения к этому не имеет и о видео ничего не знает. Сначала я не поверил, но когда начал копать, понял, что Елена здесь действительно ни при чем.
Хотя… после последних событий я в этом уже не так уверен.
Камеры в наших кабинетах стоят давно, но в тот период шёл ремонт этой системы, и мы все были уверены, что записи не ведутся. Теперь понятно, что это не так. В моём кабинете камера работала.
Я проверил номер, с которого звонили Юле, и по цепочке он вывел меня на некую даму…
Нашел я её и вспомнил… Татьяной её звали, она была женой одного урода, который наркотой торговал. Закрыли мы его по полной, хоть он до последнего утверждал, что его подставили.
Сначала Татьяна отпиралась, но быстро раскололась. С мерзкой ухмылочкой подтвердила, что это она видео моей жене переслала. В отместку за мужа, которого недавно на зоне порешили. А видео ей муж и прислал, буквально за день до смерти.
Вот так.
И самое поганое, что по закону сделать этой Татьяне я особенно ничего не могу. Нет, можно найти причину, но… её жизнь и так наказала. Спилась она, истаскалась, и я посчитал, что лучшим наказанием для неё будет, бросить как есть.
Кроме того, она в этой истории явно не главная. Есть какой-то внешний кукловод, которого мне теперь предстоит найти. Этим я как раз и занимаюсь. Кто-то копает под меня, на работе проверки начались, а я из-за всего произошедшего на работу откровенно подзабил. Конечно, косяки мои Елена прикрыла, но…
Лучше бы она этого не делала, потому что теперь я вроде как ей обязан, а с некоторых пор в её глазах я снова читаю явный женский интерес.
А после вчерашнего… Да, я сорвался на этом пацане, к которому у меня теперь до фига вопросов.
За драку меня посадили в обезьянник, долго мурыжили, и Елена снова отмазала. Она вытащила меня, и я снова остался ей обязан.
А потом мы сидели в моём кабинете, и она завела интересный разговор.
Начала издалека, спрашивала про Юлю, про её состояние, а потом высказала мнение, что нам лучше не мучить друг друга, а просто разойтись. Не будет счастья после такого горя, и Юля быстрее придёт в себя сама, потому что я только ухудшаю её состояние.
А вот меня Елена обещала поддержать, помочь всем, чем сможет, в карьере продвинуть.
Я всё это слушал молча, потому что внутри ещё кипел эмоциями от встречи с Юлькой и её молодым хахалем, и поначалу слушал вполуха, но после последней фразы о карьере насторожился.
– Какая щедрость, Лен, – усмехаюсь грустно. – А взамен что?
