Бориса, – что мы встретимся очень скоро.
Снова выстрелы – росчерки озаряют переулок, врезаясь в начинающего подниматься монстра. Я не понимаю, как можно так сильно измениться так быстро. В меня врезалась явно человеческая фигура, а сейчас там сплошная мешанина из когтей и клыков.
Оружие бармена пробивает костяные наросты нападавшего, заставляя того шипеть от боли. Он вертится словно уж на сковородке, но синие сполохи, кажется, умеют изменять свою траекторию и постоянно впиваются тому в тело.
Монстр визжит, хрипит, и, наконец, понимает, что тут ему больше не светит. Превозмогая боль, он взбегает по стене ближайшего дома, цепляясь когтями за малейшие выступы, выбивая искры, когда чиркает ими по водосточной трубе и уносится в даль, гремя ногами по шиферу.
– Ты как? – Борис подходит ко мне. - Жив?
В темноте плохо видно, но, кажется, вокруг его тела светится какая-то пленка. Я прищуриваюсь, пытаясь получше разглядеть.
– Комбиброня, – отвечает мой спаситель. – Возможно и ты себе когда-нибудь вкачаешь подобное. Если доживешь, конечно.
– Кто это был? – я оглянулся вслед убежавшему монстру. Меня передернуло от воспоминаний о его когтях и клыках.
– Рой, – коротко ответил Борис. – Его разведчики.
– Но как они вышли на меня? Существуют какие-то скрытые возможности?
– Да элементарно они вышли на тебя. Через меня. О том, что баланс на Земле нарушен, узнали все, кому это нужно. Разве что неизвестно было, кто является маткой. Вот и установили слежку за всеми подобными мне. И тут являешься ты. А сложить два плюс два это они умеют. Ха! Решили матку убить в самом начале. Оригиналы!
Подсвечивая фонариком на телефоне, нахожу дробовик, убираю его в ячейку быстрого доступа.
– Он меня назвал Учителем, это почему?
– А кто ты по сути? Тебе надо научить человечество как защитить себя от Роя. Так что привыкай к новому званию.
– Да как же мне научить его, если я сам ничего не знаю.
– А вот это, мальчик, – сказал Борис, – вообще никого не волнует.
Глава 10
Глава 10.
И снова мы закапывались, зарывались, возводили длиннющие оборонительные сооружения, закатывали толстыми брёвнами ДОТы и землянки, и закидывали их кубометрами земли и песка. Противник, Гнилая Мать его задери, собрал резервы и нанес нам такой удар под дых, что мы отлетели на сотню километров от его столицы, и теперь скуля и зализывая раны, стараемся укрепиться здесь, на левом берегу небольшой речушки.
Жара выматывала. Солнце пекло нещадно, выжигая траву, закрашивая наши тела чернотой и конца этого не было видно. Оружие раскалялось так, что оставляло ожоги на коже, стоило лишь невзначай его коснуться за незамотанную тряпками часть.
И даже в землянках не было спасения. Раскаленный воздух на улице сменялся на просто горячий внутри и всё, ничего более. И даже хуже. Снаружи редкий ветерок нет-нет да и приносил некое подобие облегчения, а в помещении не было даже такой иллюзии прохлады.
Но мы прятались в них, внутри. Потому что иногда, откуда-то издалека, с вражеской стороны прилетал с убийственной точностью снаряд и уносил жизни нескольких наших друзей на небеса. Так что лучше тут, в темном, душном, провонявшем потом помещении, но живым, чем там, под открытым небом, но мертвым.
Зикир, лежавший рядом со мной и смотревший сквозь бойницу на текущую рядом реку, оглянулся и произнес сонным голосом:
– Вставай, алкаш!
– Куда? Зачем? – ответил я, начиная что-то подозревать.
– В школу, куда больше-то! Учитель, дышащий на школьников перегаром, ха-ха! Этого я еще не видела.
Да-да, мама права. Я вскочил с кровати, прислушиваясь к ощущению внутри себя. Есть похмелье или нет? Ну, пока ничего критического не чувствую. Голова не трещит, ноги не трясутся, не тошнит. Спать только хочется, а так чувствую себя вполне нормально.
Вчера после нападения разведчика Роя меня так затрясло от страха, что Борис, тяжело вздохнув и прошептав:
– И это спаситель человечества, – махнул мне рукой, пошли, мол, за мной.
Мы вернулись в бар и там прикончили еще одну бутылку виски.
– А почему, – спросил его я, – ты не убил того монстра?
– Потому что наступательное оружие высокого класса запрещено на таких, неразвитых планетах. Только оборонительное. Поэтому мой испепелитель лежит опломбированным, и приходится пользоваться вот такими, почти бесполезными пукалками. И она против щитоносца не очень, сам видел. Слушком уж глубоко у того располагаются жизненно важные органы.
– А мой дробовик? Я смогу им убить кого-то из Роя? – я смахнул с внутреннего взора сообщение о проведенном бое и о том, что носитель выжил. За это мне, с щедрой руки, отсыпали 410 единиц опыта.
– В режиме морфа, то есть когда они выглядят как люди, без проблем. А вот в своем истинном обличии – вряд ли. Но ты развивайся, прокачивайся. В этом и прелесть боевого импланта – любое оружие, при правильной прокачке, можно превратить в то, что уничтожит любого представителя Роя. Для этого имплант и создан – чтобы создать воина, находящегося на планете любого класса, с любым классом вооружения, способного противостоять вторжению Потока. Хотя бы в рукопашной схватке один на один.
Но это было вчера.
А сейчас я, выдержав штурм автобуса и пристальный взгляд Ледокола (быстро у нее любовь ко мне прошла), пошел на уроки.
И как бы я ни старался, но выше тридцати очков опыта за один урок набрать не удавалось. Хотя я понимал, что можно сделать гораздо больше. Возможно, нужно больше слушателей, возможно, кроме аудиовизуальной информации, надо преподавать практические навыки. Надо подумать над этим.
Вечером после работы я, запершись в своей комнате, принялся изучать интерфейс с новыми, расширенными настройками. Изначально мне было не понятно, нафига усложнять его двумя типами справки и настроек, но потом, подумав, согласился, что это логично. Первый уровень выдает минимальное количество информации, чтобы только напомнить, как действует то или иное умение. Инфа здесь выдается кратко и сжато, показывая только основу. А расширенная версия объясняет, разжевывает всё досконально, выдает всю механику и физику процессов. Иной раз настолько подробно, что приходится пролистывать целые страницы, чтобы докопаться до истины.
В очередной раз зайдя в кухню налить себе чаю, я увидел тихо ругающуюся маму, копошившуюся в мясорубке.
– Что такое, родительница? – подошел
