Я полностью разделяла чувства мужа. И в первую очередь, потому что какой-то ненормальной нимфе захотелось причинить боль моему ребёнку.
Проскрипев зубами, я всё же улыбнулась своему мужчине, по которому, только сейчас поняла, сильно соскучилась. Прикоснулась ладонью к его шероховатой щеке – как же давно он не брился? – погладила её и, притянув за ворот рубашки, поцеловала мужчину так сильно, так сладко, как только могла. Я старалась передать ему все переполняющие меня чувства: и любовь к нему, и благодарность за такого чудесного ребёнка, и злость за то, что не нашёл меня раньше, и ревность за то, что спал в одной кровати с другой женщиной, и уничтожающую всё на своём пути ярость, которую с каждой секундой было тяжело сдерживать. Но и муж не отставал от меня. Он поглощал мои эмоции, делясь своими. Он впитывал всю меня, как губка, и восполнял более сильными эмоциями. Я горела в его руках, но не от страсти, а от бурлящих внутри нас чувств.
– Кхм-кхм, – лёгкое покашливание донеслось со стороны, но мы не обратили на него внимания – так были поглощены друг другом.
– Я всё понимаю, счастливое воссоединение и всё такое, но давайте не на глазах у всех! – голос Ларсене отрезвил меня. Смущаясь, отстранилась от мужа и, приняв его руку, поднялась на ноги.
– Ларсене, я могу всё объяснить, – начала и вдруг поняла, что не знаю, как лучше это сделать. А поверят ли они? Я ж не поверила, а Агата Авдосьевна говорила мне.
– Яна, не утруждайся, – начала сестра. – Мы и так всё поняли.
Улыбнувшись сёстрам, посмотрела на сына.
Мой мальчик. Мой маленький лорд мирно спал. Кажется, его совсем не интересовали наши с его отцом проблемы.
Кстати, о проблемах…
Как там любил говорить мой отец? Вспомнишь г***…
Ой, нет. Это из другой оперы.
Вспомнишь лучик – вот и Солнышко. Ага, это как раз по нашему случаю.
– Дорогой, ты здесь? – двери храма отворились, являя нашему взору желанную гостью. – Агата сказала, что ты пошёл знакомить Августа с Богиней. Почему ты меня не позвал? – её наигранный писклявый голосок резал уши.
– Сестра, подержи малыша, – протянула укутанного ребенка Ларсене.
– Он же…
– Сейчас он крепко спит, не переживай, – подмигнула ей.
– Няня и вы здесь?! Не ожидала, – встретилась со мной взглядом «Констанция». Толи она почувствовала что-то неладное, толи мой взгляд был красноречивее слов, но женщина опешила и даже попятилась. Её щеки побледнели, глаза вытянулись. Всё тело её задрожало, а губы никак не могли сомкнуться. Ещё чуть-чуть и точно бы разревелась. Да гордость не позволила бы этого сделать.
– Дорогой, что происходит? – теперь она искала спасения во взгляде Северуса. Но тщетно. Мы всё знали. И она это поняла. И это её пугало. Я её пугала.
Тварь!
Муж сразу почувствовал мои эмоции и попытался удержать.
– Север, отпусти меня, иначе сделаю больно.
Я не угрожала ему, просто сама не была уверена, что не причиню ему вреда. Бушующий внутри ураган требовал выхода. И он его получил.
В одно мгновенье пересекла разделяющие нас пять метров, со всей злостью врезала бывшей экономке в челюсть. От такой неожиданности и стремительности моих движений она потеряла равновесие и упала.
– Как ты посмела прикоснуться к моему сыну, тварь?! – огонь полыхал в моих глазах. Ярость набирала обороты, чтоб в полной мере ответить той, которая посмела навредить моим родным.
– Я спрашиваю тебя: как ты посмела?! – подняла нимфу за ворот её платья. Ладонь рассекла воздух и оставила кровавый след на женской щеке.
– Яна, остано…
– Тиш, – муж был на моей стороне, это придало сил.
– Отвечай, мерзавка!
– Я… – запинаясь начала она. – Я любила его! Хотела быть с ним. А он выбрал тебя. Немощную, жалкую уродину, которая себя еле как держит, что уж говорить о вынашивании ребенка.
– Если бы ты любила моего мужа, отпустила бы его, позволила быть счастливым, даже если не с тобой. Но я не про это. Как ты позволила тебе питаться моим сыном! – вторая ладонь просвистела в воздухе. – Ты хоть понимаешь, что могла убить его?! Хоть осознаешь, что могла натворить твоя зависть?!
– Давай, убей меня, – прошептала она.
– Нет, – слишком спокойно сказала, заставив опешить женщину. – Я не убью тебя, не стану мстить тебе и уж точно не возьму суд над тобой, – моей холодности мог позавидовать истинный маг Зимы. – Я прощаю тебя, – опустила женщину. И даже отступила назад, чтоб показать, что ей больше не угрожает опасность.
– Прощаешь? Но почему? – она мне не верила. Но это было её дело.
– Мы должны уметь прощать тех, кто убивает нас, – сухо ответила на её вопрос.
– Спасибо, – упав на колени, расплакалась она. Облегчение накрыло её. Она расслабилась – её же ошибка. Жизнь научила меня – не радоваться раньше времени.
– Я-то простила тебя, Алифия. И в этот раз тоже отпускаю. Но вот Боги, – намекнула ей, но она не поняла. Пришлось пояснить:
– Проси прощенье у моей Богини.
Отвернулась от неё – не было больше сил смотреть на ту, которая чуть не лишила меня моей семьи. Сделала шаг к мужу, и в этот момент за спиной раздался душераздирающий крик, словно женщину живьём сжигали на костре, как когда-то давно в моём мире люди расправлялись с ведьмами.
Мне не было жалко её – в своей участи виновата она одна. И только она.
А потому с лёгким сердцем я взяла у сестры сына и нежно поцеловала его в тёплый лобик. Встретив испуганный и полный беспокойства взгляд Ларсене, улыбнулась ей:
– Месть бывает разной, – и ведь ничуть не соврала.
– Ты изменилась, – не обращая внимания на женские крики и мольбы о прощении, заметила страшная сестра.
– Она всегда была такой, – муж аккуратно приобнял за плечи, предварительно спрятав их под свой синий камзол, и коснулся губами макушки. – Домой?
– Домой! – подарила мужу самую искреннюю и счастливую улыбку, которая могла только отразиться в тот день на моих губах.
Выходя из храма, мысленно обратилась к Богине:
– Спасибо, мама.
– Будь счастлива, дочь моя, – тихий, нежный, как лепесток розы, ветерок коснулся моих волос. И сама душа откликнулась на слова Афисы.
С мужем под руку и младенцем на руках я была само счастливой женщиной в этом и любом другом мире.
Моё счастье – моя семья!
Эпилог
Север и Роза
Несколько месяцев спустя
Жизнь в новом мире налаживалась. Сестры не сразу простили Северуса за его молодое, пылкое желание уйти на войну, когда служителю Богине запрещалось проливать кровь. Ларсене ещё
