не связана. Судорожно прикрываю ладонями грудь, оглядываюсь в поисках хоть какой-нибудь одежды или тряпки. Под руку попадается только кухонное полотенце. Хватаю его и наматываю на себя, будто это может что-либо исправить.
Алекс удивлен. Он поворачивает голову и замечает Михаэля. Теперь ему становится понятно, отчего я так странно себя так веду.
– Как ты сумел открыть запертую дверь?
– Ключами.
Они смотрят друг на друга так, словно заклятые враги. Прячусь в угол, хочу исчезнуть, раствориться в темноте, проснуться от этого кошмара, которое несколько мгновений назад совершенно таким не казалось. Даже, напротив, я была не прочь продолжить. Но реальность быстро приводит в чувство. Мне нужно не продолжение, а хороший психотерапевт. С мужчинами все ясно: они думают членами. А вот я больная. Точно.
– А, понял. Ты явился отдать ключики? Положи на полку и проваливай.
– Я вернулся, чтобы как следует объяснить тебе, что чужое трогать нехорошо! – Михаэль буквально взрывается от слов Лекса и делает к нему пару шагов. Даже не успеваю пикнуть: мужчины цепляются друг за друга и трясут. Надо убираться отсюда и вызвать полицию… Делаю резкий шаг в сторону и задеваю старинную этажерку, заполненную вазами и статуэтками. Коллекция, которую собирала несколько лет, с диким грохотом летит на плиточный пол. Вдребезги. Шарахаюсь от неожиданности, наступаю на острый осколок и меня пронзает дикая боль.
– Ай! – взвизгиваю непроизвольно, меньше всего сейчас хочу привлечь на себя внимание двух разъяренных мужчин.
Ругань и возня резко затихают. Буквально ощущаю взгляды обоих.
– Что там?!
– Стой на месте. Не двигайся, – Михаэль выпускает Алекса и делает шаг ко мне. Лекс толкает его боком и тоже идет в мою сторону.
Вместо того чтобы замереть, инстинктивно отступаю, позабыв про боль. Но она напоминает о себе уже в другой ноге. В палец впивается новый осколок, поменьше.
Чертова ваза!
– Уиии, – тихо пищу, пытаясь устоять и не упасть, чтобы окончательно разодрать себе руки и ноги.
– Дина, когда тебе говорят стоять, нужно слушаться! – цедит рассерженный Михаэль.
Алекс опережает его, подбегая по осколкам, давя их подошвой дорогих туфель. Они издают хруст, а я всхлипываю. Больно.
Он оказывается рядом чуть быстрее Михаэля и подхватывает меня на руки.
– Ногу повредила?
– Где больно?
– У нее кровь хлыщет, а ты спрашиваешь, где больно.
– На кровать неси, умник! Надо обработать.
Их перепалка продолжается, но уже на словах.
– Нет! Не на кровать! – пугаюсь.
– Тише, не бойся, – Михаэль пытается успокоить. Но я слишком взвинчена и к тому же острая боль в обеих ногах окончательно добивает.
Снова всхлипываю тихо, чтобы никто не услышал.
– Давай сюда, – резкий свет в комнате заставляет зажмуриться. Меня осторожно располагают на матрасе. А я так и прижимаю к себе кусок тряпки-полотенце.
Михаэль садится на колени передо мной и аккуратно берет меня за пятку. То же самое делает и Алекс, но уже с другой ногой. Хорошо, что не тянут в разные стороны, а то так и порвать меня недолго.
Улыбаюсь сквозь слезы. Эта странная забота с их стороны… глупо или приятно? Пока не могу понять.
– Ай! – вскрикиваю.
– Прости. Надо было убрать кусок стекла. Где у тебя аптечка?
– В ванной. Ящик над раковиной.
Алекс бросает на Михаэля предупреждающий взгляд и выходит, оставляя нас в спальне. Наедине.
Не могу смотреть ему в глаза.
– Здесь чисто, но нужно обработать. Сильно болит?
– Терпимо.
Михаэль нежно проводит пальцами по моей лодыжке, заставляя мурашки разбегаться и прятаться. Спасаться от его нежных рук.
– Перестань, пожалуйста… – тихо прошу.
Михаэль не отвечает, отодвигается. Оставляет мою ногу в покое. Алекс возвращается с лекарством и пластырем.
– Потерпи, будет щипать.
Сжимаю зубы, стараясь не стонать. Больно.
Михаэль молчит. Он недоволен тем, что я его оттолкнула. Алекс подливает масла в огонь тем, что начинает меня отвлекать от неприятных ощущений.
– если подуть, то болеть не будет, – обещает и обдает прохладным дыханием кожу стопы. Не успеваю сообразить и убрать ногу. Михаэль разворачивается и выбегает из комнаты, хлопая дверью.
– Какие мы гордые! – передразнивает его Лекс, а я дергаю ногой.
– Спасибо, достаточно. Дальше я справлюсь сама, – натягиваю до носа одеяло. Плевать, что простыни перепачкаются кровью.
– Уверена? Давай я пластырем заклею или перебинтую?
– Не надо.
Встает, скрещивает руки на груди. Не знаю, что у него на душе, о чем думает. Решаю за него.
– Уходи, – делаю паузу, но тут же добавляю: – и Михаэля забирай. Уезжайте вместе. Ключи на полке. Пусть оставит.
– Разве не хочешь, чтобы я остался? – поднимает бровь. Отрицательно качаю головой.
– Все что случилось было ошибкой. Мне стыдно, что я дала слабину. Больше такого не повторится.
Лекс стоит не шевелясь. Слышу, как в прихожей хлопает дверь. Михаэль ушел.
– Не уверен, что это было ошибкой, – шипит Алекс. На его лице отражается недовольство. А чего он ждал?! Что я приглашу его к себе в постель на "долго и счастливо"?!
– Проваливай, Алекс! Что тебе неясно?!
Он не отвечает. просто разворачивается и, следуя примеру друга, уходит, еще громче хлопнув дверью. Вздрагиваю. Меня бросает в дрожь. Даже одеяло не помогает согреться. Больно. Но не от осколков, не от ран на изрезанных ступнях. Ноет где-то в области сердца. Но я поступила правильно. Они не могли остаться оба. Это противоестественно!
20
Открываю дверь офиса с неприятным волнением. Еще несколько дней назад я даже подумать не могла, что все так круто изменится.
В коридоре бардак. Меня несколько раз чуть не сбили с ног какие-то люди в рабочей одежде. Прохожу, осматриваясь. В производственных помещениях царит суматоха. Все бегают, что-то обсуждают. Вижу запакованные станки, оборудование. Грузчиков.
– Что происходит? Куда вы все это несете? – хватаю за локоть одного из рабочих.
– На помойку.
Отвечает, продолжая тащить куда-то то, что принадлежит нашей фирме.
– Кто отдал распоряжение?! – спрашиваю у начальника производства, который попадается на пути.
– Директор.
– Савелий Петрович?! – поднимаю брови, окончательно сбитая с толку. Он что, вернулся и ничего не сказал?!
– Нет. Александр Германович.
– Кто?! – переспрашиваю.
– Новый директор. На совещании же об этом говорили… – делает круглые глаза. – А, точно! Вас не было… – хмыкает. – В следующий раз придете, а тут голые стены. И людей нет, – не слишком любезно говорит. Мне неприятно слышать такой тон, к тому же я вообще не понимаю, по какому праву Алекс наводит свои порядки. Пусть у него есть бумаги, но они не несут никакой юридической силы.
Оставляю без комментариев нелестный выпад в свой адрес и уверенным шагом иду искать нового «директора». Германович значит… Ну, ну.
Ни у себя, ни в кабинете дяди его не оказывается. Отмечаю, что
