людей? Сможет ли Музыкантов ответить мне на этот вопрос? Должен, хотя бы косвенно. Никто, кроме него. Ефим только на допросе у следователя, да и то не обо всем расскажет. Евсиков с приятелем сами ничего не знают. Ну что ж, Музыкантов так Музыкантов! Рисковать стоит, тем более что Ефим неспроста приходил сегодня с дурацкой проверкой. Что-то не то, чего-то он боится? Что-то подозревает, а Музыкантов, как назло, не может отличить румпеля от якоря, вот Ефим и ходит вокруг меня как лиса вокруг винограда. Нужен ему, видно, катер позарез.
На лестнице раздались шаги Музыкантова. Он положил холщовый мешочек к ногам Кузьмы на газету и вытряхнул из него несколько вобл, малосольные крепкие огурчики, от запаха которых у Кузьмы сразу защекотало в носу, и четыре плотных, домашних котлеты. Он взял в руки хлеб и приготовился его ло, — мать.
Кузьма протянул ему нож.
— Разрежь аккуратнее, а то больше искрошишь. Музыкантов нерешительно, с опаской взял длинный острый нож и с испугом посмотрел на Кузьму.
— Этим ножом ты собирался меня зарезать?
— Этим. — Музыкантов затряс головой в знак согласия.
— Ничего, — сказал Кузьма, — ты режь хлеб и не волнуйся, все будет хорошо.
— Чего уж хорошего… Теперь ты всем расскажешь. Хоть беги со станции.
— Могу никому не рассказывать, только тогда ты должен мне помочь. Ладно, потом поговорим, а пока давай покончим с обедом, а то аппетит пропадет.
С моря задул ветерок, и на вышке стало прохладнее. Заскрипели флюгеры, надулся и защелкал флаг спасательной службы. Музыкантов резал нежные малосольные огурчики, и они приятно скрипели под ножом. Ребята поели, немного отдохнули, ощущая себя наполненными и удовлетворенными, затем Кузьма спросил:
— Ну как, согласен ты мне помочь?
— Не знаю…
— Зачем ты подменил баллоны в аквалангах? — неожиданно спросил Кузьма.
— Я не менял.
— Врешь!
— Как ты узнал?
— Это уже отдельный разговор… Я еще много знаю, мне непонятно только одно, как ты, молодой, разумный парень, не видишь, к чему тебя может привести эта дружба?
— Они не друзья мне, — Музыкантов отрицательно покачал головой, — это не друзья, это больше… Тебе этого не понять…
— Что же, они твои родственники, что ли? — улыбнулся Кузьма. — Уж больно много их для родни, разные очень.
— Они мои братья, — серьезно ответил Музыкантов.
Кузьма опешил. Он ожидал чего угодно, но чтобы этот мальчишка, тихоня, так явно издевался над ним… Нет, этого Кузьма не ожидал. Видно, у него сильно переменилось лицо, настолько сильно, что Музыкантов отпрянул от него и прошептал, заметно побледнев:
— Я правду говорю, верь мне. Больше я ничего не скажу. Не имею права.
— Так, значит, они твои братья. И сказать ты мне больше ничего не можешь. А придется. Войди в мое положение. Мне нужно узнать, что тебя с ними связывает, что это за народ, чего они хотят и чего хочешь ты. Ты не уйдешь с этой вышки, пока все мне не расскажешь. Если ты будешь упрямиться, то я позову сюда всю смену, и мы будем решать, что делать с тобой дальше. Я все тебе сказал. Решай.
— Эгей! На вышке! Кузьма! Срочно к начальнику.
Кузьма чертыхнулся про себя. Изучающе посмотрел на Музыкантова.
— Ты подождешь меня?
— Да.
— Я скоро. Никуда не уходи. В любом случае будь на станции.
— А если я уйду? — спросил Музыкантов, и что то незнакомое, несоответственное с его обычным обликом мелькнуло в его глазах.
— Я думаю, что ты все-таки не уйдешь. Это в твоих интересах…
— Хорошо, — согласился Музыкантов. Кузьма заметил, что он уже не кажется таким тихим, как прежде.
…Начальник станции встретил его на пороге своего кабинета.
Однако вы не торопитесь. Служили в армии?
— Не пришлось.
— То-то и видно. Дисциплинка у вас… Посмотрите, что с радиостанцией. Все время фонит. На пляже ни слова не слышно.
«Черт бы тебя забрал вместе с твоей радиостанцией. Ведь уйдет Музыкантов, тогда ищи его по городу».
Он расположился так, чтобы из окна кабинета видеть всю веранду станции. Музыкантов спустился с вышки, взял краску и кисти и принялся красить шлюпку, лежащую вверх килем на пандусе.
«Ну и хорошо. Все время на виду».
Начальник любознательно заглядывал ему через плечо.
«Если Музыкантов пойдет со станции, брошу все к черту и побегу за ним. Все равно операция идет к концу, и на станции мне больше нечего делать».
Музыкантов продолжал спокойно красить шлюпку.
— Ну вот, кажется, все.
— Сейчас попробуем.
Начальник станции поставил перед собой микрофон, откашлялся и произнес:
— Раз, два, три, четыре. Проверка, проверка. Идите на улицу, послушайте.
Кузьма вышел и с улицы показал начальнику, что все прекрасно. Он выставил большой палец вверх и потряс рукой. Начальник удовлетворенно кивнул ему.
…Музыкантов так ничего толком и не рассказал. Он намекнул, правда, что является членом некоего тайного общества.
— Единственное, что я могу сделать, — это отвести тебя туда. Там ты все узнаешь.
Об акваланге и катере Кузьма решил даже не спрашивать. Тут и так все было ясно. Ему хотелось узнать только одно — как они узнали, что он с Рудаковым решил спрятать вещи в водолазке. Это оказалось гораздо проще, чем Кузьма себе представлял. Музыкантов случайно подслушал их разговор. Кто лазил за вещами, оставалось неизвестным. Кузьма решил не отпускать сегодня до вечера Музыкантова от себя, но на всякий случай предупредил:
— Смотри, если кто-нибудь узнает о нашем разговоре…
Глава девятая
Еле дождавшись конца смены, Кузьма решил созвониться с Меньшиковым и спросить у него разрешения идти с Музыкантовым. Позвонить со станции не удалось — там все время толпился народ. Пришлось идти в город и искать телефон-автомат. Музыкантов сохранял полное спокойствие.
«И ведь не волнуется ни капли, будто направляемся на танцы или на прогулку, — отметил про себя Кузьма, — куда его вспыльчивость девалась? Или смирился парень? Не похоже, пожалуй. А может, не стоит с ним идти? Может, это ловушка? А что они со мной сделают? Не посмеют!»
Во всяком случае, Кузьма обрадовался, когда встретил машиниста Курбацкого.
— Гуляете? — спросил он.
— Да нет, — Кузьма похлопал Музыкантова по плечу, — мы вот с Толей в одно место собрались.
— А где же твой неразлучный друг Рудаков? Или вы уже больше не друзья?
— Да я и сам не знаю, где он. Хотел прийти на станцию, а не пришел. Он сегодня выходной. Вот теперь и не знаю, где его искать. Ты скажи ему, если он появится на станции, что я его ищу. И пусть он позвонит Меньшикову, возможно, мы с Толей будем
