парень полюбовался, как санитары уже сидели ожидании старта в магазин, где с одиннадцати часов начинали продавать алкоголь.
— Опять ведь к вечеру нажрутся. Как будем работать, если что? — переживали медсестры, обсуждая своих кавалеров.
Затем Ваня опять бегал по гаражам, выяснял свой вопрос. «Эх, широка Россия-Русь. Нет конца и края, я наверное усрусь — место выбирая!»
Дома пришлось предупредить родителей, чтобы они не волновались понапрасну:
— Мам, пап! Мне тут после апрельской травмы надо белый военный оформлять. Но вы же знаете как у нас с этим делом. Берут служить даже одноногих (мол писарем при штабе перекантуешься) или почти слепых (якобы сонар слушать тебе это не помешает).
Иван изобразил улыбку на лице и продолжил улещивать «предков»:
— Но в армии сейчас такой бардак, что там уже никто не слушает, что тебе обещали на медкомиссии, не разбирается, что к чему. Призвали служи не рыпайся. Загребут в Афганистан, а там не убьют, так алкашом или наркоманом сделают. Так что придется преувеличить свои болезни. Кашу маслом не испортишь. К примеру, буду отныне из дома выходить всегда в темных очках якобы зрение плохое. Так что Вы не волнуйтесь, если врачи сообщат, что с таким здоровьем как у меня, люди долго не живут. За магарыч доктора еще и не такой диагноз поставят.
Отец для порядка поворчал, что мужик должен служить, но потом перестал. Серьезная травма головы у сына была, то есть автомат могут и не дать, а в стройбате служить никакого почета нет. Афганистан же всех пугал, так как в каждом городе на кладбище появлялись кварталы, где были похоронены воины-интернационалисты. К тому же, пока волноваться об армии было еще рано. Еще не известно, как там получится.
«Все хорошо прекрасная маркиза! Дела идут и жизнь легка! Ни одного печального сюрприза, за исключеньем пустяка…» Потому что: «нашей области вчера дали орден Ленина! До чего же мне все это уже остоебенило!»
На выходных Ваня посетил толкучку. Прикупать вещички.
Толкучка! Как много в этом слове всего собралось для советского человека! Как много в нем отозвалось! Возможность крупного заработка, пронырливые опера из ОБХСС, жесткие кидалы, растлевающее влияние загнивающего запада, нагло проникающее в наше общество упертых строителей коммунизма через джинсовые костюмы (большей частью «палёные», производства подпольных цехов), индийские махеровые шарфы, «вытирающиеся» ботинки на толстой платформе, безумие польской косметики, а так же массы других, зачастую непонятно как попавших сюда товаров. И все по бешеным ценам.
Отдельно и пестрил «армянский» уголок, где хитрожопые сыны южной республики удивляли покупателей пакетами, с вставленными туда портретами полуголых красоток. Размер груди у секс-бомб, ясное дело, зашкаливал. Сильно зашкаливал. Трясут южане и самодельной обувью, на платформе невероятных размеров. Продают кепки любых фасонов, коврики с оленями или видом гор и прочую лабуду. Как тут не вспомнить, что: «Советская власть ситцем не торгует, а в дырявые штаны ветер в жопу дует».
— Почём нынче польский самопал? — достаточно громко поинтересовался Ваня у вздрогнувшего продавца джинсов, сделанных в стиле «выверт мозга».
— За девяносто отдам, — вполголоса цедит парняга, стараясь сохранить облик крутого фарцовщика. Дорого, да мило, дешево, да гнило.
— Нет не возьму. В таких джинсах любой мужик почувствует себя пчелой! Друзьям все время будет жаловаться, что в жопе жало. Ну и цвет! Сам шил?
— Иди отсюда, весельчак! Убивать надо таких шутников! — вызверился продавец.
Впрочем, среди всего многообразия представленных на толкучке товаров особо выбирать не приходилось. И ассортимент хороших вещей был небогат, а детских так еще меньше. А с учетом Ваниных размеров оставалось брать что есть. Так после непродолжительной торговли, с азартным уверением продавца, что швы кривые и косые, Саблину достались югославские черные ботинки.
Еще парень купил себе какую-то демисезонную куртку с карманами и змейками, цвета хаки, производства Индия. Или же Пакистан. Или Бангладеш. Кто их отличает? Более особо ничего не понравилось. Ладно, не горит. Нечего демонстративно деньгами сорить. Криминальный муравейник он точно расшевелил. А все места под солнцем уже заняты — у блатных это строго. Лишних им не надо. А подобная сумма вполне по карману советскому школьнику, у которого щедрые родители.
Виталий Ломтиков, широко известный в уголовном мире под кличкой Клык, был вором в законе и «держал» сектор с толкучкой. У любого пруда есть свой хозяин, который тщательно следит за естественным отбором и стремиться выловить себе на ужин именно самую крупную рыбину. Виталий был человек с жутковатой славой в кругу посвященных. Сумрачная рожа этого криминального авторитета полностью подтверждала теорию Чезаре Ломброзо о преступном типе человека. подбородок самого Клыка, развитые надбровные дуги и глубоко посаженные маленькие глаза, холодные как у рептилии, выдавали его склонность к насильственным преступлениям, хотя в основном «послужной список» гражданина Ломтикова в информационном центре МВД составляли банальные кражи.
Первым же делом ограбленный Рыкалов отправился за советом к нему — бывшему однокашнику и товарищу по детским играм.
С год назад он уже обращался к Клыку. Тогда у директора овощного вскрыли машину, в милиции развели руками: примет грабителей никто не запомнил, свидетелей нет, вроде как сам и виноват. Может дверь не закрыл, а дети шалят.
А Клыку никакому свидетели не понадобились: пошептал что-то на ухо своему подручному, вроде как адъютанту, мужику с отталкивающей физиономией, и все. Уже к вечеру грабитель пришел к директору в магазин, принес все до копейки деньги и вещи, да еще бутылку водки в знак примирения. Рыкалов вначале мириться не хотел, а стал охаживать обидчика по морде, причем здоровенный хмурый урка сносил побои как должное — ни уклониться не пытался, ни руку поднять. Кто сильнее, тот и прав. И, конечно же прав тот, у кого больше прав. Вскоре директор отмяк, плюнул, взял бутылку, и по-барственному простил грабителя.
Но тут уже дело было более серьезным. Клык, от которого исходил запах огромной власти, встретил директора овощного, всегда исправно отстегивающего долю для братвы, ласково посочувствовал беде, посетовал на падение нравов в воровской среде, не в пример прежним временам. Обещал помочь.
Их теплую беседу прервало появление угрюмого помощника Клыка, по кличке Гвоздодер, в псевдоспортивных шароварах с въевшимся запахом параши:
— Там это… Участковый ждет, Капитонов, перебил обтерханный воровской адъютант, аккуратно заворачивавший свою финку в чистые тряпицы.
Вот же натуральный волчара, аж холод по спине! А взгляд то какой пронзительный. Именно так глядят матерые зэчары, что уже откинувшиеся, что еще чалящиеся. Чуть исподлобья, цепко, оценивающе, ежесекундно ожидая подлянки со стороны окружающего мира.
— Зачем участковый? — вскинулся встревоженный Рыкалов, на лбу которого крупные капли пота.
Вот уже несколько месяцев директор магазина «Овощи» подозревал, что за ним следят. Сволочи!!! Как они вычислили его здесь⁈ Как⁈
— Не боись, — хмыкнул Клык. Надзор у меня. Должен ходить в ментовку отмечаться. У ментов своя работа, когда они могут — идут навстречу, когда надо им тоже нельзя кочевряжиться. Ну а этот участковый всегда сюда журнал носит, я прямо тут и расписываюсь. Уважает Витю Ломтикова!
И, резко изменив интонацию, продолжил:
— Сходи к Сиплому, я ему позвоню. Он твоим вопросом займется. Ты — барыга честный, уважаемый. Сделал дело отдай долю в общак, братве помоги! Не переживай все твое пропавшее добро мы вернем. С процентами. На куски падлу порежу, говно свое жрать будет!
Большие деньги всегда имеют хозяина, располагающего достаточными возможностями, чтобы вырвать их у воспользовавшегося случаем ловкача вместе с внутренностями.
Выходя из купленной на общак квартиры, Рыкалов обошел томящегося в ожидании на площадке лейтенанта с потертой планшеткой через плечо. верный линии партии и преданный идеям построения социализма в нашей стране, бросил на интересного посетителя срисовывающий взгляд. Овощной «король» нагло уставился в глаза лейтенанта и тот отвел взор, и скривился, как будто куснул лимона.
За подобные «шаги навстречу» милиционер получал от Клыка сумму равную своей полумесячной зарплате. Такому «фуфлыжнику» кинут «хрусты» и готово: закрой пасть, виляй хвостом, служи! Снизу доверху взяточничество. Вот поэтому в нашей стране бандитов любят больше, чем ментов. Всегда существовавшее,
