рассмотреть это дело в Военной Коллегии Верховного Суда СССР без участия защиты и обвинения, а всех арестованных осудить к высшей мере наказания.
Согласно обвинительному заключению, Абакумов обвинялся в совершенно надуманных преступлениях: в том, что он изменил Родине, мешал партии и правительству вести борьбу с врагами народа, смазывал дела на террористов, англо-американских шпионов, ограждал от провала злейших врагов партии и Советского государства, противодействовал полному разоблачению арестованных, систематически обманывал ЦК КПСС и др.
Признаниями обвиняемых и свидетелей якобы было установлено, что в МГБ СССР длительное время орудовала вражеская группа Абакумова — Шварцмана, ставившая своей целью не много не мало, как подрыв государственной безопасности Советского Союза.
Абакумов якобы не принял никаких мер к проверке сигналов об угрозе жизни члена Политбюро ЦК ВКП(б) А.А. Жданова. Препятствовал разоблачению группы «врачей-отравителей», орудовавших в Лечсанупре. Ему ставилось в вину, что он не выполнил указания ЦК КПСС в расследовании связей с иностранной разведкой врага народа, бывшего члена ЦК ВКП(б) А.А. Кузнецова и участников его изменнической группы, орудовавшей в партийном и советском аппарате в гор. Ленинграде[45].
Вредительски расследовал преступную деятельность арестованных еврейских националистов, действовавших под прикрытием Еврейского антифашистского комитета[46]. Не была выяснена их шпионская деятельность, а вопрос о терроре вообще не исследовался, дело было не закончено и надолго заброшено.
Умышленно скрыл от ЦК КПСС, что участники еврейской молодежной организации, именовавшей себя «Союзом борьбы за дело революции («СДР»)[47], вынашивали злодейские замыслы и разрабатывали планы совершения террористических актов против руководителей партии и правительства и др.
Таким образом, Абакумов и его сообщники преднамеренно «глушили» сигналы о террористической деятельности участников вражеского подполья против руководителей партии и правительства, вовремя не выявили «врачей-отравителей», помешали вскрыть шпионскую связь врага народа Кузнецова и участников его изменнической группы с иностранной разведкой, а также «смазали и погасили» ряд других дел на опасных государственных преступников [4, с. 568–586].
Сталина не устроил представленный ему проект обвинительного заключения, кроме многочисленных пометок, сделанных им в тексте документа, он перечеркнул весь текст второго раздела.
Вождь народов вызвал к себе участников подготовки этого документа: министра С.Д. Игнатьева, его первого заместителя С.А. Гоглидзе, заместителя начальника Следственной части Н.М. Коняхина и помощника начальника Следственной части В.Н. Зайчикова. Он подверг критике обвинительное заключение за то, что оно неубедительно показывало причины и процесс падения Абакумова. Сталин сказал: «У нас кандидатура Абакумова не вызывала доверия. Назначили мы его по настоянию Берия. Вскоре после назначения членам Политбюро стало ясно, что Абакумов не на месте. Вот из-за такого отношения к подбору кадров я недолюбливаю Берия и не доверяю ему» [5, л. 42–43.].
После смерти Сталина и ареста Берия следствие по делу Абакумова пошло по совершенно другому сценарию. Активно стали выявлять его связи с «бандой Берия».
21 августа 1953 г. С.Н. Круглов направил Г.М. Маленкову поступившее в МВД СССР заявление полковника Волкова где он сообщил, что у него сложилось твердое убеждение, что Абакумов ориентировался на Л.П. Берия «Он нередко обращался к нему по телефону за советами и указаниями, часто ссылался в разговорах с руководящими работниками МГБ на мнения и поручения Берия. Я лично не раз был свидетелем, как Абакумов, прежде чем поставить тот или иной вопрос перед ЦК ВКП(б) или Правительством, предварительно советовался с Берия, и действовал в плане его указаний. […] Из этого, а также из неизменной практики посылки всех документов в адрес Берия, явствовало, что Берия является фактическим шефом, руководителем МГБ, или по крайней мере лично Абакумова».
Волков, по указанию С.И. Огольцова, два или три раза докладывал Абакумову полученные от женской агентуры донесения с жалобами на Р.С. Саркисова, начальника охраны Берия. Из них следовало, что тот занимался подбором и поставкой Берии девушек для посещения его особняка или дачи. «Абакумов, улыбаясь говорил, что об этом известно, что это проделки «старого дурака Саркисова», что Абакумов уже информирован на это счет Л.П. Берия». После доклада, эти донесения уничтожались [6, л. 9–16].
На следующий день, 22 августа 1953 г. С.Н. Круглов направил Г.М. Маленкову рапорт генерал-майора П.Г. Дроздецкого, который сообщил, что Абакумов нередко, в его присутствии по вопросам работы 5 и 2-го Главного управления информировал Берия, который над органами МГБ не шефствовал.
«Близость Абакумова к Берия подчеркивалась и крайне необычным для Абакумова почтительным отношением его к последнему. Если при разговорах по телефону с другими заместителями пред. Совета министров, секретарями ЦК КПСС, я не говорю уже о министрах и руководителях других союзных ведомств, он обычно был резок, груб и бестактен, то при разговорах даже по телефону с Берия, он был очень внимателен и почтителен». Руководителям периферийных органов МГБ Абакумов давал задания, при выездах Берия в области и республики, делать ему подробные отчеты о работе органов безопасности и агентуры.
Для Дроздецкого был непонятен факт проявления благоволения Берия к Абакумову. Когда на оперативном совещании в июле 1951 г. по вопросу о разоблачении Абакумова, Дроздецкий в выступлении указал на то, что Абакумов окружил себя угодниками, подхалимами и доносчиками, Берия несколько раз его резко прерывал и репликами опровергал эти факты. Непонятно было и молчание Берия при обсуждении этого вопроса. Этот характер взаимоотношений между Берия и Абакумовым был основан на большой их личной близости [7, с. 305–308].
9 ноября 1953 г. было подготовлено новое обвинительное заключение по делу Абакумова — Шварцмана, которое Р.А. Руденко и С.Н. Круглов направили членам Президиума ЦК КПСС. Они предлагали осудить Абакумова, Шварцмана, Лихачева, Комарова и Бровермана к высшей мере наказания — расстрелу; Леонова к заключению в ИТП на 25 лет и Чернова к заключению в ИТП на 15 лет, с конфискацией принадлежащего им имущества. Одновременно планировалось передать в суд дело жены Абакумова — А.Н. Смирновой, которую как жену изменника Родины предлагалось приговорить к высылке в отдаленные районы страны сроком на 10 лет.
Абакумов обвинялся в том, что, изменив Родине, проводил вредительскую и подрывную работу против Советского государства, выразившуюся в нарушении советских законов, фабрикации дел против честных советских людей, фальсификации материалов, направленных на компрометацию руководителей партии и правительства, а также преднамеренном систематическом обмане Центрального Комитета партии и Советского правительства.
Абакумов насаждал в министерстве преступную практику ведения следствия, которая выражалась в производстве арестов советских граждан без санкции прокурора, несвоевременном предъявлении обвинения арестованным, применении к ним мер физического воздействия и изнурительным допросам, необоснованной затяжке следствия по делам, в фальсификации «обобщенных» протоколов допросов, направляемых в порядке информации в инстанцию.
В этом обвинительном заключении констатировалось, что под руководством Абакумова были сфабрикованы следственные материалы по обвинению руководящих работников Наркомата авиационной промышленности и Военно-Воздушных Сил Советской Армии А.И. Шахурина, А.А. Новикова и других[48]. Создано дело по обвинению П.С. Жемчужиной[49].
Умышленно скрыл от ЦК партии, что участники упоминавшийся молодежной националистической организации «СДР» разрабатывали планы
