там? — рычит через некоторое время Адельмо Фарандола неузнаваемым голосом.
— Нет, — шепчет пес.
«Чертов бродяга, — крутится в голове у Адельмо Фарандолы. Только эти придут — сразу хвостом вилять начнет, как при виде меня в первый раз. Ну, наверное, он так и сделал, увидев меня тогда, потому что я это плохо помню, совсем даже и не помню, но знаю прекрасно его штучки, он у моих ног крутился всегда, сколько помнится. Со всеми так. Виляет хвостом, хотя хвоста у него нет».
Но собаки другими не бывают. Продаются за краюху хлеба. Привяжутся к тебе на всю жизнь. Если их выгоняешь, чтобы они по своим делам шли, сидят там, под дверью, бросаются на нее, потому что ты не с ними, шагу без тебя ступить не могут. Собаки, они такие.
Он сразу хвостом завиляет, стоит этим руку протянуть его погладить. Завалится пузом вверх и будет канючить, чтобы его еще погладили, позорище рода мужского. А если они спросят: «Дружок, а где Адельмо Фарандола?», он сразу скажет: «Там, внутри, дражайшие мои, в тоннеле старой шахты, он туда втиснулся, как свечка от геморроя в зад». — «Да ну? Спасибо огромное, дружок». — «Не за что, друзья мои. Хотите, я с вами пойду? Кстати, а что на ужин?»
Так он и поступит, сукин сын. Никогда не любил собак. Именно так и поступит.
— Так, — вздыхает мертвец рядом с ним.
— Что так?
— Скверно будет, если нас найдут.
— Верно.
— И я не про себя. Я уже… Я о тебе в первую очередь беспокоюсь.
Адельмо Фарандола слушает и молчит. Там, в холодной и влажной темноте тоннеля, его новый приятель по пряткам хрустит и шипит.
— Извини, — говорит он.
— Да пожалуйста, — отвечает Адельмо Фарандола. И размышляет меж тем, что делать с псом.
— Они еще не пришли, — продолжает мертвец. — У тебя еще есть время.
Пес снаружи снова принялся выть и нетерпеливо лаять. Больше он не говорит, ведет себя как обычный пес, чтобы разжалобить своего старого приятеля.
— Достал, — вздыхает мертвец.
Восемнадцать
Когда Адельмо Фарандола больше не слышит лая, он выползает из тоннеля наружу. Ночь освещена мягким светом. Луна на три четверти. Пес спит. Во сне безмолвно подрагивает, трясет лапами. Адельма Фарандола озирается, ищет, чем его можно ударить.
Опуская камень на голову пса, старик понимает, что тот только прикидывался спящим, чтобы растянуть как можно дольше мгновения близости со своим товарищем и снова не спровоцировать разлуку. И это ему удается отлично, он услужливо ждет, чтобы человек обдумал действия и выбрал достаточно крупный камень. За секунду до удара пес прищуривает глаз и чуть скулит, выражая любовь. Он, собака, понимает, что чувство вины за прерванный скулеж ненадолго задержится в опустошенном мозгу Адельмо Фарандолы, но ему хватает осознания, что его палач пусть ненадолго, но испытает некую смесь угрызений совести и сожаления. Этого, возможно, ему достаточно.
— Ну, как прошло? — спрашивает мертвец, когда Адельмо Фарандола, возвращаясь, оказывается с ним рядом несколько часов спустя.
Тот не отвечает.
— Ты его спрятал?
В темноте Адельмо Фарандола кивает.
— Они ведь его не найдут?
— Нет.
— Эти повсюду ищут.
— Я его далеко отсюда закопал. Они его не увидят. А если и увидят, к нам не поднимутся.
— Хорошо, прекрасно. Теперь мы можем быть спокойны.
— Конечно.
— Спокойной ночи, дружок, — говорит мертвец и снова умолкает.
В глубине кишки старик слышит, как чей-то голос зовет его по имени:
— Адельмо, Адельмо!
Он не знает, кто это может быть, но голос кажется ему странно знакомым.
— Адельмо, да чтоб тебя, Адельмо!
Голос перекатывается от одного склона долины к другому, по моренам и оползням, обрывам и расщелинам, прокатывается, как прибой, внутрь кишки волнами, которые умножает эхо.
— А это еще кто? — сопит труп.
— Не знаю
— Тут же, надеюсь, есть второй выход из этой задницы.
— Нет, нет, и в этом вся прелесть.
— А. Отличная идея сюда сунуться.
Голос из долины словно приближается, каждый раз зовет все ближе, потом внезапно отдаляется, меняет направление.
— Нас не найдет, — говорит Адельмо Фарандола.
— А если пса найдут?
— Какого пса?
— Того, который… О, ладно, не вспоминай.
— Адельмо! — долго еще гремит снаружи. — Адельмо! — гремит часами.
В отчаянии Адельмо Фарандола решает выглянуть из тоннеля и узнать, кто его ищет. Он ползет на локтях и коленях к выходу, вылезает весь в песке и земле, высовывает нос, протягивает морду. Дневной свет сквозь облака слепит его, жжет глаза. Привыкнув к свету, печальным взором наблюдает он вертолет, севший ниже в долине, прямо посреди впадины.
«Вот они», — думает он.
Из глубины тоннеля труп задает ему вопросы.
«Молчи, молчи, — мысленно говорит Адельмо Фарандола, — молчи, а то нас услышат». Он заставляет себя внимательно осмотреть все вокруг вертолета. Ему кажется, что он видит две пары людей, идущих по впадине. Двое остановились у хижины, которая сверху выглядит грудой камней, только чуть более аккуратной, чем остальные. Зов идет от них. Один из них, старик с громкоговорителем, произносит, кашляя, его имя еще трижды, потом, сорвав голос, умолкает. Второй стоит рядом.
Еще одна парочка карабкается по проходу между скал, ведущему к его летнему приюту. «Вот идиоты, — самодовольно замечает Адельмо Фарандола, на лице его полуулыбка. — За кого они меня принимают?» И провожает их взглядом; видит он, несмотря на возраст, все еще хорошо. Они далеко, идут совсем не в ту сторону и никогда его не найдут. А потому, утратив ко всему интерес, снова проскальзывает в глубину.
— Видел что? — спрашивает труп.
— Четырех идиотов.
— Мир ими полон.
Снаружи снова доносится голос старика.
— Адельмо, Адельмино!
«Меня на самом деле зовут Адельмо? — задается вопросом Адельмо Фарандола. — Они на самом деле меня ищут?»
— Адельмо, послушай!
